Фагоцит разбушевался

— Опять получка? — оторвался от клавиатуры Фроловский. — Вроде еще аванс не кончился. Пошли, что ли, чего девчонок задерживать.

Саша жил один в двухкомнатной квартире в пятиэтажке рядом с нашей, и это имело два следствия. Первое — не такого уж большого по моим меркам оклада — порядка трехсот пятидесяти рублей, правда, не считая премий — ему было более чем достаточно. То есть тратил он меньше, чем получал. И второе — женщины это отлично знали, поэтому он пользовался повышенной популярностью среди институтской прекрасной половины. Особенно в бухгалтерии, куда нас с ним сейчас и позвали.

По вполне понятным причинам мне глазки почти не строили, в этом я еще раз убедился, получая после Саши деньги. И вместе с ними мне всучили какую-то серенькую книжицу. Вроде сберкнижки, но поменьше, потолще и потемнее. Я уже хотел было спросить, что это такое, но девочки собирались домой, шел седьмой час, у них ушло немало времени на попытки флирта с Сашей. В общем, я решил их не задерживать. Спрошу дома у тети Нины, а если она будет не в курсе, завтра с утра узнаю у Октябрины.

— Расчетная книжка! — сразу опознала непонятную фиговину теща. — У нас в садике их обещали выдать только в следующем месяце. Это значит, что у вас в институте уже появился приемный отдел стола заказов. Там можно заказать всякий дефицит, причем ждать придется гораздо меньше, чем просто в магазине по записи. А ты можешь написать заявление, чтобы тебе на нее переводили какую-то часть денег с зарплаты. У-у, да у тебя там уже лежит четыре сотни. Наличные на нее класть тоже можно, это в любой сберкассе, но тогда взимается налог, причем прогрессивный. И в обратную сторону то же самое — захочешь снять, придется за это немного заплатить. Проценты по вкладам на ней не зачисляются.

— А что хоть можно купить-то?

— У нас женщины на чешские сапожки облизываются, а вообще в столе заказов должен быть полный каталог.

— Вам эти сапоги заказать?

— Вить, да не беспокойся ты, мне их Миша закажет. Он такую книжку еще в обед получил, и даже успел к нам в садик заскочить похвастаться.

— Тебе чем-то не понравилась эта книжица для заказов? — уже поздно вечером спросила меня Вера. — Удобно же! Похоже, наконец-то довольно обдуманная акция.

— Ну, — попытался объяснить я, — в том-то и дело, что обдуманная. Чтобы хоть так, хоть этак торговать дефицитом, его нужно иметь. А чтобы его иметь, этот самый дефицит нужно сначала создать. То-то я никак не мог понять, с чего бы это вдруг магнитофоны «Астра» стало не так просто купить.

— Ты уже становишься брюзгой почище меня, — встрял Антонов. — Вспомни, как наши родители именно в это время покупали «Астру-4». Месяц искали, пока наконец не дождались выброса. А сейчас вместо выброса — торговля по предзаказам при помощи этих книжечек.

— И по слегка повышенной цене.

— Это ты про всякие налоги и отсутствие процентов? Да люди на оплату автобусов больше изводили, разыскивая всякий умеренный дефицит в нашем прошлом. В общем, не злопыхательствуй, нормальная инициатива. К тому же вспомни еще один положительный момент — налог на яйца слегка облагородили, с Веры его вообще не удерживали.

Антонов имел в виду специфическое советское изобретение — шестипроцентный налог на бездетность. Его удерживали со всех мужчин, у которых в паспорте в графе «дети» было пусто, и с замужних бездетных женщин. Одинокие под него не попадали, но, выйдя замуж, на следующий же день лишались этой привилегии. То есть по факту государство явно стимулировало женщин сначала родить, а только потом выходить замуж. А полтора года назад были внесены коррективы — женщинам при первом выходе замуж предоставлялась годовая налоговая пауза.

— Дэн Сяопин что говорил? — продолжал Антонов. — Все, что повышает благосостояние трудящихся, есть очередной шаг к социализму. Эти книжечки слегка повышают, так что уймись. Вера, вон, Таню уже покормила, уложила и ждет тебя, а ты тут со мной решаешь мировые проблемы.

В феврале Семичастный, ухмыляясь, сообщил мне, что в Москву прибыл большой друг Советского Союза, израильский коммунист товарищ Яков Гольдберг. Причем высказал он это именно мне, а не Антонову.

— Лечить-то, наверное, все равно будешь ты, — объяснил он.

— Вроде в материалах из будущего у него была другая фамилия. И разве в природе бывают израильские коммунисты?

— В природе бывает все. А ты хотел, чтобы он приехал по своему моссадовскому удостоверению? Если все получится хотя бы приблизительно так, как планировалось, можешь смело примерять майорские погоны.

— К ним казенный ватник будет? Портить костюм погонами неохота, у меня их всего два.

— Действительно, — сообразил Семичастный, — у тебя ведь даже офицерской формы нет. Моя недоработка, исправлю.

Как водится, я позвонил Ефремову:

— Еще один пациент. Мой, не сверху. Впрочем, не столько мой, сколько от Антонова.

— Кто он, или опять не по телефону?

— Да нет, тут никаких секретов. Обычный израильский шпион Яша Гольберг. Имя настоящее, фамилия вымышленная.

— Ну и знакомые у вас! Хотя у меня таких нет, а посмотреть, наверное, будет интересно. Когда заедете?