Фаэты. Рассказы о необыкновенном

Линс Гордый ухаживал за горбатым Киром, как заботливый Брат Здоровья. Но ничто уже не могло спасти юношу, который не задумывался о последствиях разведки. Он заплатил своей яркой и короткой жизнью за взрывы спасения, удержавшие Луну от столкновения с Землей.

Кир Яркий умер… умер тихо, совсем не споря и даже улыбаясь Линсу и всем, кто оставался жить.

По древней традиции Мара прах бедного Кира нужно было развеять в пустыне.

Пустынь здесь, на Земе, не было, все цвело и буйно разрасталось.

Мона Тихая решила развеять прах Кира над могучей рекой, протекавшей через Страну Храмов.

Люди, узнав о решении Моны, которой поклонялись, столпились в ожидании на обоих берегах реки.

В тот день свирепый ураган пришел на помощь Моне Тихой. Наивные же люди думали, что богиня, какой они считали Мону, просто вызвала бурю себе на помощь.

И в час, когда валились в джунглях вырванные с корнем великаны, когда над берегом реки взвивались захваченные вихрем тучи песка, Мона бросала с обрыва горсть за горстью то, что осталось от жалкого тела, от страстного стремления служить Добру, от жажды жизни, знаний, правоты[8]…

Над простором реки с тучами песка смешался прах марианина, отдавшего жизнь людям, который желал счастья всем, но не изведал его сам…

Люди в белых тюрбанах благоговейно наблюдали за посланцами небес, о которых сложили потом сказания, звучавшие в веках.

Глава шестая ЗАОБЛАЧНОЕ МОРЕ

— Горе инкам, горе! — послышались крики на палубе. — Солнце гаснет!

Мы с Эрой и Тиу Хаунаком, задыхаясь, выбежали из кабины управления и увидели в проеме облаков настоящее солнце, но словно остывшее, бледное, покрытое причудливыми тенями.

— Пусть успокоятся инки, самое страшное позади, — переводя дух, сказал Тиу Хаунак. — Дождь наконец стих, а в небе видно не гаснущее Солнце, а подлетевшую и оставшуюся у Земли звезду.

Таким мы увидели после прекратившегося ливня первое полнолуние на Земле.

— Это очень странно, — тихо заметил мне Тиу Хаунак. — Все вычисления доказывали, что Земля не способна захватить себе в подруги чужое космическое тело. Она могла лишь столкнуться с ним.

— Тиу Хаунак не учитывал прежде спасительных взрывов, толчок которых удержал Луну от падения на Землю.

— Только постороннее вмешательство могло сделать Луну спутником Земли, — согласился земной звездовед и с отсутствующим,напряженным взглядом углубился в вычисления, которые непостижимо как умел производить в уме. — Мощь таких взрывов должна на столько же превосходить силу проснувшегося около Города Солнца вулкана, на сколько море больше корабля.

— Тиу Хаунак мог бы быть вычислительной машиной фаэтов, — попробовал пошутить я, но наш ученик был настроен серьезно.

— Мудрость фаэтов сделала их сильнее самой Природы, — сказал он.

— Беда их была в том, что знание вещей опередило у них познание Справедливости. Потому сыны Солнца стараются прежде всего передать инкам учение Справедливости. Познание вещей придет к их потомкам, не будучи уже опасным.

— Хотелось бы поверить этому, — вздохнул Тиу Хаунак.

Я почувствовал его сомнение и тревогу. Был ли я полностью уверен в своих словах? Мог ли предвидеть все пути развития будущих народов Земли, пытливых и незнакомых? А если бы опасное познание вещей спустя тысячелетия пришло, скажем, к тем же обитателям материка Заходящего Солнца, носящим в себе наследственные черты людей Толлы? Разве трагедия Фаэны не могла бы повториться и здесь, на Земле?

Я ни с кем не стал делиться своими тревогами. Все равно путь мариан, развивавшихся под знаком Запретов Великого Старца, представлялся мне неверным. Мне казалось, что истинный свободный разум не должен знать запретов и сам найдет правильное применение знания.

…Первое полнолуние совпало с радостным событием на корабле. У Имы родился сын. В честь нового ночного светила его назвали Лун Хаунак.

Небо почти очистилось от облаков, и в нем сияло волшебное ночное светило, заливая море серебристым светом.

Когда на него набегали полупрозрачные облака, они заставляли его мелькать в непостоянной дымке. И тогда казалось, будто не облака, а сама Луна мчится по небу.

Наша любовь с Эрой началась, когда Луна выглядела изогнутым ножом. Теперь она была сверкающим диском. Инки думали, что такой она останется навсегда. Однако уже в следующие ночи край светлого диска стал темнеть, словно кто-то прикрывал его.

Инки испугались. Не новыми ли бедами грозит такое изменение лика ночного светила? К тому же зловещие, низкие тучи черным туманом ползли по морю, сливаясь с серой пеной волн.

Тиу Хаунак объяснил своим соплеменникам, что ничего страшного в происходящем нет. Луна светит не сама, а лишь отражает солнечные лучи. Солнце же всегда освещает лишь половину лунного шара, который теперь обегает вокруг Земли. И временами с Земли будет видна или полностью вся освещенная половина Луны, или только ее часть, которая будет выглядеть изогнутым ножом при своем приближении