Фаэрверн навсегда (СИ)

Этот постоянно звучащий шёпот мучал меня гораздо сильнее видений, в которых раз за разом умирали дорогие мне люди. К видениям прибавились и слуховые галлюцинации. Если раньше я слышала лишь шорохи, издаваемые мертвецами, то теперь к ним добавились крики живых, умирающих в мучениях или теряющих от них рассудок. Ничего страшнее я ещё не слышала! Они были одинаково ужасны — крики женщин и мужчин, девушек и юношей, мальчиков и девочек. И самым страшным в них было то, что они казались куда реальнее шевеления призраков. Где-то в катакомбах ежедневно и ежечасно погибали неведомой жуткой смертью люди, а я не могла помочь им, ибо совершенно обессилела от голода, жажды и постоянного, выматывающего шёпота Файлинна.

Первый удар по щеке не привёл меня в чувство, так же, как и второй, и третий. Лишь холодная вода, та самая, с намешанными галлюциногенами, выплеснутая из ведра в лицо, заставила сделать усилие, чтобы сжать губы, не пустив ни капли отравы в кровь. Сильные руки подняли меня и вжали лицом в прутья решётки.

— Очнись, ведьма, очнись! — услышала я яростный голос. — Да очнись же! Что ты знаешь про Викера?

— Он… простил тебя!

— Единый! Когда ты его видела? Где?

— Он… был… жив! Ты… не убил… его!

— Что с ним сейчас?

Мне удалось открыть глаза. Бледное лицо паладина казалось белым пятном луны, танцующей в небе. Ещё один удар пришёлся весьма кстати — прояснил сознание. Ужасно хотелось облизать мокрые губы, сухость во рту и глотке была болезненна, но я запретила себе делать это.

Не дождавшись ответа, Астор ар Нирн в сердцах оттолкнул меня прочь и поднялся, собираясь уходить.

Вцепившись в прутья ослабевшими пальцами, я не позволила себе упасть грудой тряпья на дно клетки и заговорила, хотя мой голос напоминал карканье вороны и был таким же хриплым и язвительным:

— Файлинн убил твоего брата, Астор… Я исцелила его после удара в спину, нанесённого тобой неподалёку от стен Фаэрверна. Он хотел увидеть тебя, посмотреть в твои глаза и найти ответ на вопрос: почему? Хотя знал его и так! Вот только до последнего не мог поверить, что убивший его исподтишка, и мальчишка, которому он врачевал рану под тисовым деревом — один и то же человек!

Несколько мгновений Астор стоял, качаясь, будто пьяный. Словно не он Викера, а я — его ударила кинжалом под лопатку. Затем развернулся и бросился на клетку. Повинуясь инстинкту самосохранения, я отползла подальше от окованных железом каблуков, лупящих по решёткам там, где только что были мои пальцы.

— Ты лжёшь, мой брат был мёртв! Ты лжёшь, ведьма! — кричал младший ар Нирн, и в его голосе я ясно слышала не ненависть — надежду. Неужели его рука дрожала, когда он бросал кинжал? Или он ощутил раскаяние позже, ночами, не в силах уснуть от воспоминаний?

— Он был жив ещё несколько дней назад, Астор, и был бы жив, если бы Файлинн его собственным мечом не заколол его!

Паладин перестал бросаться на моё убежище и вдруг захохотал, как сумасшедший.

— Лживая сука! Файлинн заколол моего брата?! Как бы ни так! Викер, как воин, стоил десятков таких, как Его Первосвящество! Даже я не одолел бы его в честном бою! Куда уж Файлинну!

Я попыталась встать на ноги, но поняла, что переоценила силы. Горящий призрачными огоньками контур моего тела становился всё заметнее, странно, отчего Астор не видел сияния, заливающего пол и стены склепа?

— Честного боя между ними не было, — тихо сказала я, и мой голос обрезал смех паладина, будто острейшая бритва, — было чёрное колдовство, заставившее меч Викера вонзиться ему в грудь.

— Кому, как ни тебе знать о чёрном колдовстве, а, ведьма? — он вновь присел на корточки у стенки клетки. — Почему я должен верить тебе?

Я покачала головой.

— Не должен, Астор. Мне — не должен! Лишь своё сердце слушай, оно не ошибается, даже если ошибается хозяин! Уходи теперь! Я сказала то, что тебе следовало услышать — Викер любил тебя, несмотря на твоё предательство. Тебе с этим жить… Уходи!

Астор ар Нирн с неожиданной силой вцепился в прутья решётки. Его мышцы вздулись, лицо покраснело. Казалось, ещё немного, и прутья разойдутся в сторону, дав его рукам возможность нащупать и сжать моё горло.

— Ненавижу тебя! — прорычал он. — И его ненавижу! Это я его убил, слышишь? Моя королева приказал мне — и я убил его! Да будь он проклят! Да будь я…

С этими словами он с силой оттолкнулся и канул во тьму катакомб, оставляя отчаяние так явственно звенеть в тишине склепа, что у меня заболела голова.

* * *

Судя по мерному топоту, навстречу шёл целый отряд. Викер вскинул взгляд и едва сдержал вскрик…

Они были построены в шеренги по шесть человек. В основном мужчины, однако, встречались среди них и женщины. Безжизненная серая кожа, бессильно повисшие руки, шаркающие шаги и… исступлённый блеск в глазах безумцев. Все, все до единого они были одержимы чем-то, почти убившим в них свет душ. Ар Нирн ясно видел, как тускнеет солнечный и бирюзовый внутри телесных вместилищ, сменяясь на серый, переходящий в багрово-чёрный.

Они с Гасом проводили их взглядами, едва не свернув шеи.