Фабрика уродов

— Я… — Алай сглотнул, посмотрел на хозяина. — Я… я не могу…

По его вере эребцев, человек, убивший кошку — животное, посвященное богам, — мог больше не рассчитывать на удачу в жизни. Он проклят.

— Дай сюда нож, — велел Дэрек. Все приходится делать самому.

Закончив, Дэрек воткнул нож на землю и устало забрался в седло. Жеребец возмутился было, но, получив кулаком по морде, успокоился.

— Поразвлекались, — Дэрек скривил губы. — и будет. Алай! Поехали.

— Да, хозяин. — теперь во взгляде головореза было нечто особенное. Нечто, не поддающееся логике.

Дэрек усмехнулся про себя. Надо же… как меня угораздило.

Это была — преданность.

Глава 5 Торг уместен (Дакота)

Хрясь! Хрясь!

Перед глазами снова затанцевали темные пятна, а звон в ушах стал еще более противно-нестерпимым. Как будто голову выдолбили изнутри на манер тыквы и запустили внутрь огромного комара.

Зато мысль почему-то ясная-ясная. Это от первых ударов голова шла кругом, но после дюжины (или около того) оплеух пополам с зуботычинами наступило что-то вроде просветления. Как ни странно, сознание очистилось, мышление прояснилось, а восприятие не притупилось, а напротив — усилилось. У меня возникло такое ощущение, словно я раздвоился. Одна часть меня получает тумаки и мешает слюни с кровью, другая же холодно и отстраненно наблюдает за ситуацией.

Просчитывает, ловит момент.

Все не так плохо. Да, бьют, но ведь не пытают. Значит, еще есть место для переговоров и торга. Надо только дождаться, когда Корт Малиган устанет махать кулаками…

Хрясь!

… а может и не устанет, пока не умордует меня окончательно. Выродок, он и есть Выродок.

Во рту полно крови, от солони печет небо и саднит горло. Плюйся, не плюйся, от вкуса не избавишься. Я плюю. А что еще делать, не глотать же? Удивительно, но зубы еще все на месте. Парочка, правда, шатается, но пока при своих…

— Хватит…

Хрясь!

Выдуваю носом большой кровавый пузырь, который лопается и забрызгивает кровью щеку.

— Я сказал, хватит, Корт!

Голос справа.

— Ришье Малиган.

Звучит резко, без намека на мучительное заикание, к которому я привык за пару дней службы. Позерство и игры давно закончились.

Спасибо, добрый хозяин. Вот только разошедшегося Корта так просто не остановить. Для него раздавать тумаки — любимое дело.

Хрясь!

Трогаю языком шатающийся зуб сверху: если не выбьют следующим ударом, все равно придется идти к цирюльнику и выдирать. Или самому как-нибудь расстараться. В любое случае, не усидит в десне.

— Кто сказал, что ты можешь мне приказывать, Ришье?

Громила Корт демонстративно бычится.

Он невысокого роста, но из тех, про кого говорят «поперек себя шире»: плечистый, длиннорукий, туго свитый из мускулов и жил. Бьет умело, с душой, но свои особые — Древняя Кровь! — таланты в ход не пускает. Думаю, если бы Корт хоть раз влепил мне, взвинтив организм до той умопомрачительной скорости, которую я пару раз у него видел, то просто оторвал бы мне голову.

— Тебе сказали, хватит, Корт!

Теперь голос слева — хрипловатый и высокий. Лота Малиган, она же баронесса Хантер. Красивая. Сука. Нет, не так. Надо иначе: красивая сука.

Из-за нее Ришье готов скакать на задних лапах. Она имеет власть и над бретером-Кортом — нет нового «хрясь!», и солони во рту становится меньше. Даже этот их книжный червь, лорд Феррин, он же Фер Малиган, ее слушается. Как там он говорил? «Все очень просто. Чуть ли не механически. Лота в нашем отряде воля, я — мозги, Молния… — усмешка. — Молния, понятно, мышцы и печень. Кларисса — чувство направления. Надеюсь, ты помнишь, какой у неё Талант, Ришье? Вот именно…».

Кларисса…

Корт отходит. Малиновый камзол забрызган моей кровью.

Правая бровь рассечена почти до кости, кровь заливает глаз, я моргаю от нестерпимого жжения. Руки стянуты за спиной, не утрешься. Лота неслышно подходит сзади-сбоку и аккуратно промакивает рану надушенным платком.

Ришье благодарно кивает ей. Добрый хозяин.

Пока Малиганы нехитро чередуют угрозы и побои с предложением некой… как это умное слово?… альтернативы. Мол, видишь, все может быть и по-другому. Так что прекращай упираться и говори.

Мне смешно: зловещие Выродки играют в простых смертных. Вернее в простых смертных душегубов. Но вместо смешка я выдаю:

— Спасибо, миледи. Ваши доброта и красота искупают недостаток гостеприимства этого дома.

— Следи за языком, смертный. — в голосе Лоты звучит металл и что-то острое — ноготок — больно упирается мне в веко. — Или в следующий раз я выдавлю тебе глаз. Говорить ты будешь и с одним.

Она не шутит.