Фабий Байл. Живодер

— Видите? Прежде омертвевшие нервные окончания теперь, после простого применения синтетических связующих агентов, вернулись к полной чувствительности. Таким образом можно вернуть пленника к оптимальному уровню отдачи без необходимости длительного периода восстановления.

— Долгосрочные последствия? — спросила его альдари. Она была одной из нескольких гемункулов, что собрались в зале, который являлся ближайшим подобием апотекариума на крейсере друкари. Темные альдари не были склонны проводить тщательную диагностику раненых после боя и зачастую предоставляли их самим себе, если тем не удавалось добраться до безопасного места.

Здесь и расположились Гексахир и его последователи, вскоре начавшие чувствовать себя как дома. Позади собравшихся творцов расхаживали туда-сюда развалины, которые переставляли оборудование и спорили друг с другом от имени своих хозяев.

— Неясны, — ответил Гексахир. — Наш субъект отличается… уникальным телосложением, как ты прекрасно знаешь, дорогая Диомона. Более хрупкая особь может не выдержать боли до того, как будут применены связующие агенты. Я предлагаю провести ряд испытаний с широким диапазоном видов скота. Когда мы получим результаты, то сможем наилучшим образом рассчитать дозировку и определить подходящий способ инъекции. — Гемункул обвел собравшихся взглядом. — Только представьте, друзья мои… мы наконец-то сделаем скот действительно возобновляемым ресурсом.

Собравшиеся альдари бурно аплодировали, пока развалины стаскивали Олеандра с наблюдательной дыбы. Гексахир небрежно махнул рукой. — Довольно. Урок окончен. Возвращайтесь к своим делам.

Развалины выпустили Олеандра, без сил рухнувшего на палубу, и встали рядом на страже. Гемункулы разошлись по своим делам. Гексахир же омыл руки в поднесенной слугой чаше с вяжущей жидкостью и лишь потом обратился к пленнику.

— Ты хорошо справился, Олеандр. На худой конец ты сгодился как подходящий образец для опытов. Определенно лучший, чем твой учитель.

— Ты ненавидишь его, не так ли? — Кох с трудом поднялся на ноги.

— Нет, — ответил Гексахир и помедлил. — Действия детей и животных не могут оскорбить, лишь разочаровать. Печальная правда в том, что Фабий был мне по душе. Гораздо более, чем большинство представителей моего ковена. Все они алчные и амбициозные создания, зачастую юные настолько, что едва осознают: великая империя рухнула не за один день, как утверждается в представлениях арлекинов, гибель ее была медленной и мучительной. Они не представляют красоты тех времен и то, каково было нам, пытавшимся творить уже тогда. Но Фабий понимал, пусть его осознание и было ограниченным. — Гемункул поглядел на Олеандра сверху вниз. — Он наблюдал за гибелью вашего Империума и описал его медленное и затянувшееся погружение в мрачную бездну непоследовательности. На самом деле мы с ним отличались схожими умами. Поэтому я и не убил твоего учителя, когда он пришел.

— Расскажи мне об этом.

— Что? — переспросил Гексахир.

— Расскажи мне. Прошу.

— С какой стати?

— Чтобы я мог учиться.

— Ну хорошо, — протянул гемункул. — Пусть никто не скажет, что я когда-либо отказывал стремящимся к знаниям. Я прирожденный учитель. Есть во мне неодолимое стремление разделить свое богатство мудрости с теми, кто попросит.

— А Фабий просил?

— Можно сказать и так. Он совершил налет на наше начальное логово. Это был весьма дерзкий гамбит: волевой, жестокий, но не лишенный звериной хитрости. Признаюсь, я даже сперва был ошеломлен его бравадой. Мы, гемункулы, по природе своей не склонны к таким представлениям. Пускай ими занимаются ведьмы на аренах.

— Вы его поймали.

— Зависит от того, как ты понимаешь поимку. — В голосе Гексахира прозвучала нотка восхищения. — Я до сих пор убежден, что он позволил поймать себя. Он хотел привлечь наше внимание и преуспел. Я сразу раскусил его, конечно. Фабий не мог скрыть, как нуждается в нашей мудрости. Я ощутил в нем отчаяние.

— И поэтому начал учить его.

— Всему. Мы научили его всему. — Гексахир отвернулся. — О, конечно, он и сам уже нахватался основ. Владел базовым пониманием генетических манипуляций, рабочим знанием анатомического воссоздания, даже солидным багажом понимания определенных технологий, о которых мон-кеи едва ли могут быть вообще осведомлены. Впрочем, при всей своей одаренности Фабий очень многого еще не знал.

— Ты говоришь так, будто гордишься им.

— Горжусь. И поэтому я прослежу за искоренением с тяжелым сердцем. Но доведу его до конца.

— Потому что он сбежал? — надавил Олеандр. — Поэтому вы его ищете?

— Отчасти, — признал Гексахир. — Мы не позволяли ему уйти. Впрочем, он не внял нашим возражениям. И во время бегства развязал войну между кабалами Разрезанного Глаза и Похищенного Сознания, после чего под прикрытием боя скрылся из порта Кармин. Должен сказать, война эта продолжается и теперь.

Олеандр едва удержался от смеха. Вот это было похоже на Фабия, которого он помнил.

— И это все? Вы легко отделались. Он совершал ради меньшего и куда худшие деяния.