Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования

Не менее значительной была "встреча" с Достоевским и для Я. Вассермана (1873-1934), видного немецкого писателя-романиста, принадлежавшего к поколению "die Moderne". Знакомство с Достоевским запечатлелось в воспоминаниях Вассермана как сильнейшее потрясение, которое он пережил, ознакомившись, подобно Деблину, лишь с некоторыми отрывками из романа "Идиот". "Теперь я уже не помню, как "Идиот" попал мне в руки, — рассказывает писатель, — это были отдельные листки из какой-то газеты; прочтя их, я целыми днями и неделями бродил потом как лунатик, как в бреду. В них была такая сила, обезличивающая читателя, такой фанатический хилиазм, что меня охватило ужасающее смятение, и я в растерянности колебался между ненавистью и обожанием: ибо то был уже не человек, а дьявол, святой дьявол, апостол-разрушитель"[2267]. Отныне русский писатель становится "вечным спутником" Вассермана. О сильном воздействии Достоевского на творчество немецкого писателя указывают исследователи[2268], его признавал и сам Вассерман. В 1921 г. в связи с юбилеем Достоевского газета "Vossische Zeitung" произвела среди немецких писателей опрос, в ходе которого свое мнение высказал и Вассерман.

В статье "Некоторые общие замечания о Достоевском" он писал:

"Едва ли мыслимо, воспользовавшись внешним поводом, объяснить явление такого писателя, как Достоевский, или же с точностью установить, что оно означало и означает для нашей собственной судьбы. Ибо оно стало для всех чем-то общим, как жизненная плазма, если так можно выразиться; благодаря неуклонно углубляющемуся влиянию его сущность наложила сильнейший отпечаток на наше миросозерцание и душевный склад".

Далее Вассерман продолжает:

"Многие увидели в нем даже глашатая и пророка великой катастрофы или грядущего великого обновления, виновника того грандиозного пожара, который охватил Россию и ее народ, гения, возбуждавшего сердца и возвышенные умы, вложившего слово в уста миллионов бессловесных, пробудившего среди миллионов угнетенных чувство возмущения, сознание человеческого достоинства и даже религиозной миссии. Значение Достоевского как духовного явления высшего порядка уже не подлежит сомнению"[2269]

Оценивая Достоевского как универсальное духовное явление, Вассерман — что было характерно для модернистского толкования русского писателя — выводит его за рамки литературы (в статье "Наследие Достоевского").

"Собственно говоря, творчество Достоевского не принадлежит литературе, оно лишь коренится в ней и то как бы случайно; оно вырастает из видения, пророчества, из нового славянско-азиатского мифа…"

Впрочем, Вассерман оговаривает, что национально-религиозная утопия русского писателя, по его мнению, навсегда останется чуждой и не понятной западному миру. Не мыслитель, как считает Вассерман, завоевал мировое признание, а Достоевский-художник, который в силу "небывалой гениальности в изображении человека сумел преодолеть барьер, отделяющий его и его мир от нас и нашего мира". Достоевский для Вассермана — "художник, открывший нового человека и тем самым возвестивший о новой эре в истории человеческого духа".