Ф

Но когда выяснилось, что графская дочь беременна, учителя подкараулили на улице двое мужчин и так измолотили железяками, что он испустил дух. Родила она тайно, ребенка у нее забрали, а ее саму выдали замуж за местного аристократа, который так никогда и не узнал, что был у нее не первым.

Несколько лет спустя она удалилась в монастырь в Пассау, где принялась за комментирование воззрений Аристотеля об облаках. Бог, поясняла она, не существует вне мира; он и есть мир, и именно поэтому у мира нет ни начала, ни конца. Кроме того, Бога нельзя назвать ни плохим, ни хорошим, поскольку он наполняет собой все вещи; поэтому же не существует ни случайности, ни рокового стечения обстоятельств – ведь мир, в конце концов, не театральная пьеса. Ее рассуждения знали бы по сей день, если бы рукопись не пожрали клещи.

Отцом злосчастного наставника был священник. В том не было ничего дурного – Лютер еще не приколотил к церковным вратам свои тезисы, и Святой престол относился к этому спокойно. Детей у него было множество. Он провожал в последний путь чумных, соборуя их и пуская им кровь, и от кровопотери те умирали еще быстрее.

То были не самые лютые времена черной смерти. Бубонная чума шла на спад, серьезные эпидемии случались много южнее, но через кровь одного из больных он все-таки заразился. Он ждал этого; практически никто из тех, кто имел дело с чумными больными, долго не протягивал, и к смерти он готовился едва ли не с облегчением. У его одра возник одноглазый, одноногий старик, потрепанный жизнью и изборожденный морщинами, положил свою тяжелую десницу ему на плечо и пробормотал нечто нечленораздельное – казалось, он забыл человеческий язык. Так, хромая и бормоча, он и отправился восвояси.

Отцом священника был зажиточный крестьянин, владевший большим наделом земли. Человеком он был радостным, хотя никто не знал, почему, и любил играть со своими детьми. Многие из них почили рано, и, стоя у их маленьких могилок, он думал, что все-таки правильно у людей повелось не любить своих чад с ранних лет.

Он никогда не покидал своего двора; не ропща, платил подати. Время от времени являлись люди, пришедшие издалека и державшие путь еще дальше, но они казались ему бесплотными, словно призраки. Однажды появился старый человек, у которого был только один глаз и только одна нога, и заявил, что он якобы его родственник. Он задержался на несколько недель, много ел и по ночам пугал своими криками батраков. Потом взял свои костыли и уковылял прочь.

Однажды ночью крестьянина охватило такое чувство, будто его прокляли, и на него напал такой страх, что он больше никому не мог взглянуть в глаза – ни жене, ни батракам, ни детям. Некоторое время его мучило желание встретиться хоть с кем-то взглядом, но он знал, что ему следует противиться, дабы не попасть в ад. Но противиться он не смог. Затем какое-то время снова мог, потом опять нет. Умирая, он горько плакал от страха перед геенной огненной. Его старший сын, только-только рукоположенный в священники, хотел знать, что в конце концов случилось с душой его отца – но тот скончался, и поминай как звали, а стало быть, никто этого никогда не узнал.

…Его отец тоже был крестьянином и никогда не покидал своего двора. Время от времени являлись люди, пришедшие издалека и державшие путь еще дальше, но ему этого не хотелось.

И отец его отца был крестьянином и никогда не покидал своего двора. Время от времени являлись люди, пришедшие издалека и державшие путь еще дальше, но ему этого не хотелось.

Отец отца его отца тоже был крестьянином и никогда не покидал своего двора. Время от времени появлялись люди, пришедшие издалека и державшие путь еще дальше, но ему этого не хотелось.

И его отец тоже был крестьянином и никогда не покидал своего двора. Пускаться в путь ему вовсе не хотелось – он не понимал, что заставляет людей странствовать, как если бы повсюду не было одних и тех же деревьев, холмов и озер. Он возделывал землю, старался не видеться с сестрами, рано скончался – и поминай как звали.

Его отец тоже был крестьянином, никогда не покидал своего двора и обзавелся большим потомством. Двое детей – девочки – появились на свет разом и были похожи друг на друга, словно две ипостаси одного человека. Что за чертовщина? Да и священник сказал, что это дурное предзнаменование. Мать молила Господа о милости. Утопить дочерей он так и не решился. Те выросли и вышли замуж за крестьян из ближайшей деревни. Он дал им хорошее приданое. Их дети ни капли не были похожи друг на друга.