Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

Почему, однако, истина, которой владеем мы, более верна и глубока, чем исповедуемые другими? И как относиться к атеистам или тому же Зайцеву, которые даже слушать не хотят ни о каком сближении истин? Вероятно, человек, прочно стоящий на какой-либо религиозной платформе, действительно не может признать ценность других эзотерических истин. И объясняется это тем, что религиозное сознание предполагает прямой контакт с определенной эзотерической реальностью, натурализацию и оестествление событий этой реальности, в идеале — совпадение, слияние с ними. При этом разные эзотерические реальности имеют разное «строение», включают несхожие события, которые не могут быть полностью (а иногда и частично) совмещены друг с другом. Например, реальность богочеловека Иисуса Христа плохо совместима с реальностью Адвайта-Брахмана, так же как идея переселения душ почти не совместима с христианским представлением об единственности жизненного пути отдельного человека, уникальности его души, сотворенной Богом, которая предстанет перед Творцом после смерти или второго пришествия. Если же кто-то захочет сблизить эзотерические истины, признав их принципиальную равноценность, то он невольно нарушит, размоет ту религиозную основу, на которой покоится его собственная истина. В этом случае он вынужден будет на все эзотерические реальности, включая свою собственную, смотреть как бы со стороны, признать их условность, частичность (относительно других), иначе какая-то одна из них окажется наиболее истинной и безусловной. Но даже незначительная доля условности во взгляде на религиозную истину и реальность пагубна для них (хотя часто это и не осознается), поскольку затрудняет натурализацию и оестествление событий данной реальности.

Все же, повторяю, признание, хоть и не совсем полное, других истин, на мой взгляд, более верный путь, ведущий людей к пониманию и согласию.

11

Совершенно особняком стоят представления об истине Кришнамурти. Он считает, что истина не может быть познана в рамках существующей культуры, определенной идеологии, будь то религия, политическая система или наука. Истина — в преодолении культурной обусловленности, в признании фактов такими, какие они суть. Истина не в знании, а в бытии и в свободе. Критерием истины по Кришнамурти является собственный опыт и поиск человека, причем такой, который раскрывает его культурную обусловленность, дает ему ключ к пониманию такой обусловленности. В одной из своих самых ярких и глубоких работ («Единственная революция») он пишет: «Для человека, целиком и полностью отрицающею преклонение перед словом, символом и всея тем, что им обусловлено, для такого человека Истина не есть нечто второстепенное. Если бы вы прислушались к его словам, вы бы знали, что с самого начала он говорил о том, что признание авторитета — это прямое отрицание Истины. Он настаивал на необходимости быть вис всякой культуры, традиции и общепринятой морали…».

«Истина никогда не пребывает в прошлом. Истина прошлого — это пепел памяти; память — от времени, а в мертвом пепле вчерашнею дня нет Истины. Истина — это живое бытие, она вне поля времени».

«… Опыт не есть доказательство. То, что люди отождествляют видения с Кришной или Христом, есть результат обусловленного знания; поэтому видение совсем не есть реальность, это воображаемый образ, миф; они совершенно не состоятельны, но приобрели силу благодаря опыту…».

«… Но если вы не возводите догму в постулат, тогда вы лицом к лицу встречаете то, что действительно есть. То, что есть — это мысль, удовольствие, скорбь, страх смерти…».

«… Люди обусловлены пропагандой, обществом, в котором они воспитывались; каждая религия утверждает, что ее путь наилучший. Существуют тысячи туру, которые считают, что их метод, их система медитации является единственным путем, ведущим к Истине. Если вы заметили, каждый ученик проявляет терпимость к ученикам другого гуру, снисходя к ним. Терпимость — это цивилизованное принятие разделения людей в политическом, религиозном и социальном смысле. Люди придумали множество путей, облегчающих продвижение каждому верующему, и таким образом мир рассыпался на куски…».

«… Главное это понимание всех условий жизни человека, его наслаждений и страданий, а не рассуждения о том, какой должна быть религиозная жизнь. То, что должно быть, — это миф; это — мораль, созданная мыслью и фантазией; необходимо отойти от этой морали, социальной, религиозной, индустриальной. Такой вид отрицания идет не от ума; это действительное высвобождение из морального шаблона, который аморален».