Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

«Механическая сторона действия закона Возмездия остается, конечно, неизменной всегда и везде: она состоит в том, что нарушение нравственных законов влечет за собой утяжеление эфирного тела совершившего. Пока он жив, утяжеленное эфирное тело остается как бы на поверхности трехмерного мира; при этом тело физически играет роль спасательного круга для утопающего. Но как только связь между ними разрывается смертью, эфирное тело начинает погружаться глубже и глубже, из слоя в слой, пока не достигнет равновесия с окружающей средой. Таков в основном механизм. Но есть и существа, которые следят за его безотказным действием: блюстители кармы. Это совсем особая категория; среди разнообразных демонов Шаданакара это — пришельцы. Когда демонические полчища планеты Дайи были изгнаны из ее брамфатуры прочь в брамфатуру ее спутника, а спутник вскоре затем погиб и превратился в стаю мертвых кусков — астероидов, его демонические обитатели рассеялись по мировому пространству в поисках новых пристанищ. Часть их вторглась в Шаданакар, заключив некое подобие договора с силами Гагтунгра. Это существа высокого интеллекта, но с холодной, как лед, сферой чувств. Им равно чужды ненависть и любовь, злоба и сострадание. Они взяли на себя заботу о механизме кармы, восполняя убыль своих жизненных сил эманациями душевных мук тех людей, что после жизни в Энрофе принуждены спускаться в Скривнус, Ладрев и Мород — верхние слои чистилищ. Размеры этих существ огромны; они полупрозрачны и серы, как мутное стекло; тела их прямоугольны, а в мордах, как это ни странно, есть сходство с мордами сторожевых собак — торчащие уши и зорко наблюдающие глаза. С силами Света они вступают в борьбу только тогда, когда эти силы предпринимают труд по смягчению законов кармы и преобразованию чистилищ».

Собственно миры Возмездия образуют две группы — чистилища и ад. В чистилище попадают те, кто имел грехи и проходит разные стадии очищения и осознания (раскаяния). Вот, к примеру, два из таких миров.

«Повествование достигло Агра, слоя черных паров, между которыми вкраплены, как острова, черно-зеркальные отражения великих городов Энрофа. Этот слой, как и все чистилища, не имеет космической протяженности. Поэтому здесь нег ни солнца, нилуны, ни звезд: небо воспринимается как плотный свод, окутанный постоянной ночью. Некоторые предметы светятся сами, тускло светится и земля, точно пропитанная кровью. Цвет здесь преобладает один: в Энрофе мы не способны видеть его, и по впечатлению, производимому им, он скорее всего напоминает темно-багровый. Кажется, это самый невидимый свет, который в физике называется инфракрасным.

Я очень немного, едва-едва знаком с инфра-Петербургом. Помню, что там тоже есть большая, черная, как тушь, река и здания, излучающие кроваво-красное свечение. Это подобно отчасти иллюминациям наших праздничных ночей, но жутким подобием. Внешний облик тех, кто пал в этот мир, напоминает до некоторой степени облик гномов; человекоподобие еще сохранено, по формы уродливы и убоги. Рост уменьшен, движения замедленны. Никакой материальности, заменяющей одежду, их тело уже не излучает; царствует беспомощная нагота. Одно из мучений Агра — чувство бессильного стыда и созерцание собственного убожества. Другое мучение в том, что здесь начинает впервые испытываться терпкая жалость к другим подобным и приходит понимание своей доли ответственности за их трагическую судьбу.

Третья же мука этих несчастных — страх. Оп порождается наличием в Агре еще других существ, хищниц демонической породы: они называются волграми. Когда мы приблизились к зданию, составляющему темноэфирное тело Инженерного Замка, я различил неподвижно сидящее на его крыше существо, огромное, величиной с ящера мезозойской эры. Оно было женского рода, мешковатое и рыхлое, с серою, ноздреватою кожей. Сиротливо прижавшись к башне и обняв ее правой лапой, бедняга неподвижно смотрела перед собой совсем пустыми, как мне показалось, глазницами. Она была глубоко несчастна. По-моему, ей мучительно хотелось кричать или выть, но ни рта, ни пасти у нее не было. Впрочем, чревато опасностями могло быть самое чувство жалости к ней: лукавая хищница подстерегала жертву, и жертвой мог сделаться всякий из тех, кто были людьми. В зверином страхе перед волграми бедные гномы прятались по темным углам или прокрадывались, затаив дыхание, у подножья зданий, облюбованных этими чудовищами. Быть пожранным, вернее, всосанным волгрой через ее пористую кожу, значило умереть в Агре, чтобы затем возникнуть еще ниже, в Буствиче или страшном Рафаге…