Extensio

– Почему мост назывался Девичьим? – спросил негромко Джим, когда под ногами вместо мокрой травы обозначилась неплохо утоптанная тропа.

Пат услышал вопрос, даже замедлил шаг и как будто задумался, что ответить. Молчал целую минуту, но потом все-таки подал голос:

– Обычно я говорю, что с этого моста прыгают в водный поток девушки от несчастной любви, но это неправда. Праздный вопрос вызывает праздный ответ. Хотя я думал, что ты спросишь о другом. Догадываешься о чем? Ведь именно это тебя мучит?

– Да, – признался Джим. – Меня мучит другое. Но я не спрашивал, потому что тот мой вопрос опять был бы о том же самом. Что тут настоящее, а что нет. Да, я хотел знать про тех людей на леднике. О том мальчишке. Он и в самом деле чувствовал боль или это все программа?

– Ты знаешь, – Пат все еще как будто размышлял о чем-то, – раньше мне казалось, что я могу легко ответить на любой вопрос. Ведь я и сам как будто был когда-то просто программой. Хотя теперь уже и не уверен… Но боль была всегда. Просто раньше не было ничего, кроме боли. А теперь как будто есть все. Но иногда и боль. В комплексе.

– Но разве это не принадлежность чего-то условно богосотворенного? – спросил Джим. – Вот, к примеру, я вел одно дело. И там у потерпевшего был сын. Мальчишка со странной страстью. Он не играл в компьютерные игры. Он рисовал. Рисовал разные сцены, у парня был поразительный талант. То есть, он брал бумагу, карандаш или цветные карандаши и изображал сцены боя, борьбы, соревнований. Удивительным образом улавливал ощущения участников этих сцен. Люди на его рисунках страдали от боли, от усталости, от чрезмерного усилия. Разглядывая их, нельзя было оторвать глаз. И они же радовались победе, выигрышу, достижению цели. Понимаешь? Вот такие рисунки. Но ты же не будешь утверждать, что эти… изображения и в самом деле чувствовали что-то подобное?

– А я не знаю, – с интересом обернулся на Джима Пат. – Во всяком случае, я бы не поручился. Вот смотри. Кроссовки – тем более такие, как у тебя, это удобная обувь. Но они намокли от росы и, наверное, натирают тебе ноги. Тут бы выручили эльфийские сапоги, которые пропускают воздух, но не воду, но они слишком дороги. И ты страдаешь. Не очень, но страдаешь. А теперь представь, что все это происходит внутри какого-то пусть и большого, но системного блока. Ерунда, правда? Внутри прибора у кого-то натерлись ноги и ему больно. Этого же не может быть?

– Не может, – согласился Джим.

– Может, – сказал Пат. – Все относительно, приятель. Знаешь, тут полно всяких верований. Не во всесилие Exstensio, хотя многие придают самой игре личностное начало, а в разных богов. И в том числе в единого и всемогущего бога, с благословения или небрежения которого происходит все и здесь, и на большой земле. Так вот мне говорили, что этот бог допускает наши страдания, да и любые страдания, потому что видит нас в виде большого системного блока.

– Интересная теория, – улыбнулся Джим.

– Чем скорее ты поймешь, что тут все по-настоящему, тем лучше, – ответил Пат.

– Почему же? – продолжал улыбаться Джим.

– Потому что тебе здесь жить, пока не умрешь, – ответил Пат. – Впереди дорога.

Это было более чем странно. После диковинного в своем величии леса, который явно был уже создан вековым и лишь разросся за прошедшие годы, выйти на обычную асфальтовую полосу. Асфальт был изрезан трещинами, хотя основательная подложка и не давала превратиться ему в труху, но внешне он был не чем иным, как обычным старым асфальтом, которого более чем достаточно в любом городишке и даже на окраине Нью-Джерси, стоит съехать с одной из центральных улиц хотя бы на четверть мили. По обочинам дороги гравий был сплошь покрыт мхом, кое-где сорняк пробивался и посредине дорожного покрытия, за дорогой поднимался все тот же, если не еще более мрачный лес, но дорогой явно пользовались. Во всяком случае, от нее пахло битумом, резиной и бензином. А еще на ней в отдалении как будто поблескивали отстреленные гильзы.

– Если бы ехали на машине, мы бы вырулили оттуда, – махнул на север Пат. – А поехали бы туда. До Форта отсюда чуть больше трех десятков миль, но мы сначала заглянем в деревню. Приготовься, нам нужно пересечь дорогу.

– Это так опасно? – спросил Джим.

– Дороги вне города – это самое опасное, – кивнул Пат. – Знаешь почему? Потому что по ним ходят те, которые никого не боятся. Ну или полные придурки.

– Вроде нас? – спросил Джим.

– Примерно, – кивнул Пат. – Сейчас – бегом на ту сторону.

Это выглядело слегка по-идиотски, пересекать бегом узкую пустынную дорогу, на которой с трудом разъехались бы два джипа, а два хаммера точно разлетелись бы по кюветам, но Джим послушно перебежал через серое полотно на другую сторону и вскоре вновь продирался через колючие кусты вслед за Патом.

– Я так понимаю, что дорога настолько опасна, что и деревня расположена не на ней? – спросил Джим.