Читаем Ex ungue leonem полностью

Блок реализуется в виде картинок ‘покоя после бури’, в которых присутствуют мотивы совместного пребывания в безопасном месте (в противовес дистанцированности героев друг от друга и пребыванию некоторых из них в опасной зоне); и мотивы умудренности опытом и погруженности в будничные занятия, каковые вновь предстают законными, уместными («обычная жизнь входит в свои права»).

• Moтив совместности есть во всех рассказах.

• Мотив умудренности опытом представлен в К («Вася <…> уже больше не брал его [котенка] с собой в поле»); в ДТ это мораль о ложных друзьях, произносимая пострадавшим в конце.

• Мотив погруженности в будничные занятия ярко выражен в обоих рассказах о грибах – ДГ («Девочка собрала грибы») и КМР («Я нашел свою шапку, взял грибы и побежал домой. Дома никого не было; я достал в столе хлеба и влез на печку. Когда я проснулся, я увидал с печки, что грибы мои изжарили, поставили на стол и уже хотят есть. Я закричал: “Что вы без меня едите?” – Они говорят: “Что ж ты спишь? Иди скорей, ешь”»).

В КМР данный блок развит полнее, чем в каком-либо другом рассказе: ‘погруженность в будничные занятия’ представлена сразу многими элементами (грибами, хлебом, сном на печке, жареными грибами, совместной трапезой), которые организованы в выразительную сюжетную конструкцию, сравнимую по степени разработанности с самим эпизодом Катастрофы и Спасительной Акции.

Эта конструкция воспроизводит в облегченном, шутливом ключе некоторые контуры кульминационных, драматических эпизодов рассказа (подробнее см. п. V.11). Ср. это повторение мотивов Катастрофы в блоке Возвращенный Покой с СОГЛ Неадекватной Деятельности с Мирной Жизнью в других рассказах (например, обменом шутками о разговоре с медведем в ДТ). Его функция – подчеркивать путем КОНТРтожд наступающее в финале успокоение после Катастрофы.

Как было сказано, блок Возвращенный Покой обычно сводится к минимуму. Это выражается в том, что в линейной последовательности событий он часто представлен не как таковой, в виде длящегося состояния, а лишь в виде перехода к нему от предыдущих событий. Такой переход есть, в сущности, ПОДАЧА Возвращенного Покоя, т. е. последовательность ПреХ – X, в которой на поверхностном уровне сам X подвергается СОКР19 (см. ТР Успокоение, п. V.11).

<p>3.6. Архисюжет пяти рассказов</p>

Кратко сведем воедино элементы глубинного сюжета, полученные в ходе разработки отдельных блоков.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки