Еврейский юмор

Внутрисемейные отношения также занимают одну из центральных ролей в жизни евреев. И хотя семья важна в любом обществе, похоже, что евреи говорят об этом больше, чем представители других групп. Вот почему выражение «настоящая еврейская мать» стало означать чрезвычайно заботливую и беспокойную мать в любой этической или религиозной среде. Писатель-романист Герберт Голд как-то заметил, что когда говорят «семья», само собой напрашивается добавить: «еврейская», так же как при слове «рак» автоматически вылетает: «легких». Конечно, нельзя сказать, что описанные мной характерные черты относятся только к евреям. Если бы это было так, то еврейские шутки были бы малопривлекательными для неевреев. Однако тот факт, что евреи уже давно занимают видное положение в американских комедиях – за последние сорок лет около 80 % ведущих комедийных актеров страны были евреями,[6] – позволяет предположить, что еврейский юмор притягивает многих. При том, что все созвездие характерных черт евреев, описанных в этой книге, невозможно найти ни в одной другой группе (или в каком-то одном еврее), многие неевреи также разделяют одну или несколько навязчивых еврейских идей. Спросите американского итальянца: разве интенсивность отношений в еврейской семье выше, чем в итальянской? Нельзя также однозначно сказать, что евреи удерживают монополию в острословии, спорах и разногласиях. В самом деле, некоторые шутки, которые считаются еврейской классикой, имеют досадное обыкновение появляться в сборниках юмора других народов. Я был поражен, обнаружив в издании «Валлийские шутки» профессора Кристи Дэвиса следующую историю, чьи различные варианты появляются практически во всех основных сборниках еврейского юмора:

Валлиец (уроженец Уэльса, Великобритания. – Примеч. пер.) после кораблекрушения попадает на необитаемый остров. Когда его, по прошествии пяти лет подобрало проходившее мимо судно, экипаж был поражен, увидев, что весь остров оказался застроен замечательными строениями, которые возвел валлиец. С гордостью валлийский Робинзон Крузо провел капитана корабля по острову, показывая ему свой дом, мастерскую, электростанцию и пару часовен.

– Но зачем вам вторая часовня? – спросил капитан.

– Эта? – заметил валлиец. – Так я в нее не хожу.

Профессор Дэвис, который представил эту историю в качестве типичного примера валлийского юмора, признает, что эта история распространена и в том варианте, где главный герой – еврей. Но это совсем не означает, что в данной шутке можно использовать представителя любой национальности. Если в этой ситуации потерпевшим кораблекрушение окажется швед, итальянец или ирландец, замечает Дэвис, то это будет мало похоже на правду, поскольку шутка основана на том факте, что в иудаизме и валлийском нонконформистском протестантстве община не находится под контролем единого общепризнанного духовного лидера, вроде Папы Римского. В этих группах люди более склонны брать на себя функцию принятия решений о своих религиозных убеждениях и порядках, нежели подчиняться религиозным толкованиям и правилам, установленных другими.[7]

Несмотря на то что суть шутки и ее концовка в еврейском и валлийском вариантах фактически одинакова, есть одно существенное отличие. В большинстве еврейских трактовок в тот момент, когда человека спасают, все, что он возвел за то время, пока жил на острове, – это хижина и две синагоги («в одной я молюсь, а в другую не ступаю ни ногой»). Я слышал эту шутку десятки раз и ни разу не слышал, чтобы еврей, попавший на необитаемый остров, построил там себе мастерскую или электростанцию. Если бы там появились такие детали, то шутка потеряла бы свое правдоподобие, поскольку, согласно еврейским представлениям о себе, еврей может быть юристом, врачом, экономистом или предпринимателем, но никак не Робинзоном Крузо.

И при этом поведение валлийца соответствует именно тому, что евреи ожидают от неевреев. Джеки Масон говорит, что когда ломается машина нееврея, «через пару секунд он уже будет под машиной или над ней… Он сделает из нее самолет, и улетит». Но когда ломается машина еврея, всегда происходит одна и та же картина: «Она не едет». Муж говорит: «Не знаю, что случилось. Вероятно, что-то в капоте».

«[Жена] говорит: “а где капот?”»

«[На что муж отвечает]: “Не помню”».[8]