Женщина плюхнулась на сиденье, пейсатый ребёнок кинулся к бабушке и зарылся у неё в боку.
Вика поняла, что ей пришел конец, и дёрнулась, вскочила в попытке укрыться в глубине маршрутки. Её грубо схватили за лодыжки. Она упала лицом на пол, уцепилась за сиденье. Четыре крепкие руки потянули за ноги, развели в стороны. Защищаясь, она подвела колени к животу, смыкая их, защищая оголившиеся бёдра, оторвала руку от сиденья в безумном порыве одёрнуть юбку, задравшуюся до живота. Головой пересчитала ступеньки маршрутки.
— Пошли, жидовская сука, расплатишься за своих…
Удара об асфальт не было. Вику вовремя подхватили и поставили на ноги. Дуло автомата нацелилось на водителя.
— Ю гоу, ай си. Ю стоп. Ай шут.5
Автомат дёрнулся, показал направление движения. Водитель даже не пошевелился. И тогда пустыню оглушил гавк:
— Шнеллер!6
С хлопающей на ходу дверью такси сорвалось с места. В зеркале заднего обзора была видна тень с подведёнными к лицу руками и угадывалось дуло автомата смотрящего вслед.
— Полиция, полиция… — Пальцы водителя перебирали клавиши телефона, установленного на передней панели, загорелся свет над приборной доской, осветил перекошенные лица пассажиров.
— Идиот, свет вырубай! — завопила старуха, прижимая к себе пейсатого, зарёванного малыша.
Свет погас, включилась громкая связь, зашипело:
— Отделение шесть пять шесть слушает.
— Маршрутное такси, захват заложника.
— Ваш идентификационный номер.
— Ноль, два, пять, шесть, восемь, девять, семьсот сорок четыре.
Пассажиры сидели в молчании, ловили каждый звук, исходящий из громкоговорителя. Угрожающая тень скрылась за поворотом, но водитель гнал, гнал так, как будто каждый километр приближал его к спасению, к заветной полиции, к дому, к безопасности. В телефоне крякнуло:
— Ноль два, что?
— Ноль, два, — про себя и громче: — пять, шесть, девять… нет, восемь, девять…
— Шесть, что дальше? Плохо слышно!
— Кибенимат7 — захват заложника, какой номер идентификации? Тридцать шестой километр, двадцать пятая трасса, Неватим — Димона…
— Мне нужен ваш идентификационный номер, — перебил телефон.
Водитель заревел:
— Ноль, два, пять, шесть, восемь, девять, семьсот сорок четыре!
Громкая связь кашлянула и вырубилась.
Водитель тормозил у обочины, колотил онемевший телефон.
— Не тормози! Нету тут сигнала, кати дальше! — заорал на него мужик в чёрном коротком пальто.
Взвизгнули шины по сухому асфальту, подняли облако пыли.
— А что они сказали? Кто-нибудь понял? — Аккуратненький дядечка окинул взглядом тёмный салон такси. Религиозная женщина повернулась к нему, пожала плечами:
— Арабский я бы поняла, но это даже не арабьё было. Неужели русские?
На задней скамейке заворочались, прочистили горло:
— Сказали, что ты для них старая. А потом сказали что-то вроде: пойдём, еврейка, будешь отвечать за свой народ.
— Еврейка? Кто еврейка?
На заднем ряду зашевелилось, подвинули и запихнули в угол эфиопа. Без малейшего намёка на акцент:
— Разворачивай, водила, нас тут семеро мужиков, поехали за ними!
— Не-е-ет, — завизжала религиозная, — не сметь, у меня ребёнок!
— В машине останетесь! — гавкнул на неё молодой парень, выползавший с задних рядов. Плюхнулся на первое сиденье, потянулся к рулю. — Разворачивай.
Женщина повисла на плечах у водителя.
— Высади нас на остановке и разворачивай, звони в полицию! У меня ребёнок, не смей туда ехать!
Ожила трубка, зашипела связь.
— Отделение шесть пять шесть.
— Захват заложника, трасса двадцать пять.
— Переключаю.
Полилась музыка.
— До ближайшей остановки километра три, не успеем спасти девочку! — взмолился водитель. — Да и чё ты делать там будешь, в темноте-то?
— Скоро последний из Беер Шевы пройдёт, недолго ждать. Лучше в полицию звони. У них вертолёты, а вы безоружные!
— Да какая полиция?
Музыка прервалась:
— Отделение 656, слушаю.
— Твою налево, у нас захват заложников…
— Ваш номер.
— Грёбаный мир! Опять номер?
— Ноль, два, — зашептал пейсатый ребёнок.
— Ноль, два! — крикнула в трубку женщина.