ЕВРЕИ В РУССКОЙ АРМИИ И УНТЕР ТРУМПЕЛЬДОР

Врач Беньяш в одном из боев между сражениями под Тюренченом и Ляояном оставался один на покинутой русскими войсками позиции, под непрекращающимся огнем японцев делая перевязки раненым, и, несмотря на троекратные приказы об отступлении, не уходил, пока не окончил своей работы.

Под Ляояном солдат-еврей в течение двух часов под непрекращавшимся неприятельским огнем перенес на себе до 20 раненых солдат и 2 офицеров (сообщение офицера Новочеркасского полка А.Н. Гавриленко, см. выше). По сведениям бюро военнопленных при японском военном министерстве, из общего количества взятых японцами в плен русских воинов (73 301) было 1739 евреев (около 2,5 %). Имеются сведения и о других героях из числа русских евреев, награжденных Георгиевскими крестами — Боришевском, Островском, Фридмане, Гриншпуне, Прежеровском и Лейбошице. Бывший ординарец геройски погибшего под Порт-Артуром генерала Кондратенко, ефрейтор 27 Восточно-сибирского стрелкового полка еврей Зорохович вспоминал в своем письме в редакцию газеты «Полтавское Дело», (1906, № 13):

«Что делали евреи в Порт-Артуре? Не страдали ли они вместе со всеми другими солдатами? Кто отливал снаряды? Кто работал в лабораториях? Кто вылазки делал вместе с другими? Каких вероисповеданий были наводчики на Золотой горе, Тигровом полуострове и прочих морских и сухопутных батареях?..Кто работал? Говорят, евреи не несли службы…Жаль, нет нашего незабвенного, дорогого начальника, генерала Кондратенко, который, если бы был жив и услыхал, что евреев так позорят и срамят, он бы сказал правду…».

Генерал Кондратенко не считался с вероисповеданием при оценке боевых заслуг своих подчиненных, и среди его солдат насчитывалось много евреев-георгиевских кавалеров. То же самое наблюдалось и в 10-м армейском корпусе генерала Церпицкого.

В приказе от 24 июля 1905 г., за № 262, генерал Церпицкий поставил всем в пример еврея Лазаря Лихтмахера, бомбардира-наводчика 2 батареи 31 артиллерийской бригады, который, лишившись в одном из мукденских боев левой руки, немедленно, по выздоровлении, вернулся обратно в свою батарею, где был незаменимым наводчиком; «в тех частях, говорилось в этом приказе, где нет подразделений по народностям, где все равны — русский, поляк, татарин, немец и еврей, — где все равно считаются слугами Царя и родины, там всегда будут такие герои-солдаты» («Разведчик», 29 декабря 1906 г.).

Но самым знаменитым среди целого ряда героев, которых выдвинули из своей среды евреи-солдаты при героической обороне Порт-Артура, был, пожалуй, Иосиф Трумпельдор.

Приказ от 29 ноября 1904 г. по 27 Восточно-сибирскому полку, квартировавшему в осажденном Порт-Артуре, начинается словами: «Ефрейтор 7 роты Иосиф Трумпельдор, обращаясь в докладной записке от 24 числа к своему ротному командиру, пишет:

«У меня осталась одна рука; но эта одна — правая. А потому, желая по-прежнему делить с товарищами боевую жизнь, прошу ходатайства Вашего благородия о выдаче мне шашки и револьвера».

Далее в приказе отмечалось, что Трумпельдор не пожелал воспользоваться «законным правом обратиться в инвалида» и «презирая опасность, вновь предложил свою полуискалеченную жизнь на борьбу с врагом», что таким образом Трумпельдор приносит на благо родины больше того, что требуется нашей присягой», и что поступок его заслуживает быть вписанным золотыми буквами в историю полка (М.Л. Усов, Предание и факты, Спб., 1908, с. 59–60).

Что же он был за человек? Иосиф Трумпельдор родился шестым из семи сыновей в 1880 г. в Пятигорске, в семье своего отца Владимира (Вульфа-Зеева) Трумпельдора, бывшего кантониста и ветерана Кавказской войны, участвовавшего в пленении имама Шамиля в ауле Гуниб, о чем Владимиор-Вульф всегда любил рассказывать в кругу семьи.

Иосиф выучился на дантиста, стал вегетарианцем и толстовцем — и тут грянула Русско-японская война. И Трумпельдор пошел в армию добровольцем. С одной стороны, несомненно, сказались семейные традиции — «военная косточка». С другой стороны, Иосиф, по его собственным воспоминаниям, «хотел показать, что не все евреи — трусы». И, хотя был по образованию дантистом, с сеемого начала стремился попасть не в медсанчасть, а на фронт.