Ева

– Тебе не нужно. Представляю, как оно на тебя подействовало бы. Осталось только определить правильную дозу, и все готово. Ева должна забыть о новой войне.

– Не понимаю. Едва пришла в себя – и снова грезит о войне? Бабуль, если она атакует – не выживет. Ее разорвут на кусочки.

– Ну ладно, ладно, Мари, прошу тебя… – Бабушка умоляюще смотрит на Мари.

Та быстро меняет тему:

– Бабуль, ты помнишь Шшати?

– Конечно. Что случилось?

– Ее сын Дэв в меня влюбился.

Мари красит губы. Шоколадные глаза блестят.

– Мне кажется, Дэв хороший парень, несмотря на плохую репутацию, – говорит Бабушка и лукаво улыбается.

– Почему ты улыбаешься, Бабуль? Скажи, ну скажи. Ты явно что-то знаешь!

– А может, ты мне что-то скажешь, а не я тебе?

Мари опирается о стул и с грустью смотрит на свои покрытые лаком длинные ногти.

– Ну да, это я влюбилась, а не он. Он вообще не обращает на меня внимания. Ты представляешь, Бабуль? Это просто невероятно.

– Он обязательно влюбится, ведь ты самая красивая девушка на свете.

– У тебя есть подходящие травы на этот случай? – спрашивает Мари, подаваясь вперед.

– Нет, я еще не нашла растений для таких вещей. – Бабушка улыбается. – Но, обещаю, как только найду – дам знать.

– Бабуль, а может, мне стоит сходить к прорицателю Бабкену? Вдруг он как-нибудь поможет?

Бабушка бледнеет, смотрит на Мари, откладывает ручку в сторону, выпрямляет спину и чеканит изменившимся голосом:

– Никогда, никогда не смей к нему ходить! Обещай мне, что ты этого не сделаешь.

Бабушка задыхается. Мари испуганно обещает, но не понимает, в чем дело. Бабушка ничего не объясняет, говорит, что тема закрыта, и уходит.

Мари осторожно открывает дверь в комнату Евы, входит и валится на постель. Слышны равномерное дыхание Евы и стрекотанье сверчков.

Мари не спится, она размышляет, что ей делать: «Буду думать о Дэве, представлять, как мы вместе идем на свидание». Она миллионы раз представляла это свидание, и нить ее воображения всегда обрывалась на одном и том же месте. Тогда она начинала все сначала, и так до тех пор, пока не проваливалась в сон.

Дэв, сын Шшати, – личность противоречивая. О нем рассказывают разные, иногда ужасные истории. Дэв рос с потаскухами, и его мать проститутка. Окружающий Дэва мистический ореол, его спокойствие, самоуверенность и сила манят Мари и делают беззащитной.

Мари чувствует, как кровь в ее венах нагревается и устремляется к животу.

– Мари… – слышится голос Евы.

– Ты что, не спишь? Ты меня напугала. – Мысли Мари возвращаются в комнату, в которой ничто не напоминает о Дэве.

– Ты знаешь, где могила Артура? – шепотом спрашивает Ева.

– Да, знаю. Я иногда ее навещаю. Наверное, кроме меня, туда никто не ходит.

– Возьмешь меня с собой?

Мари недолго думает и отвечает.

– Если обещаешь всю ночь меня слушаться – возьму.

И Мари до рассвета рассказывает о Дэве, неутолимой жажде боя, которой одержима Мэри, своих снах, всех кварталах города, преступлениях Герберов и снова о Дэве.

Шаги

Ева переступает через порог дома и чувствует мокрую траву под ногами. Ходит осторожно, медленно. Делает глубокий вдох. С одной стороны головы волосы растут торчком, еще виднеются шрамы, а с другой – доходят до травы и касаются ее росистой поверхности. Раненый глаз полузакрыт, отеки на лице спали. Ева быстро выздоравливает.

– Ты не спала? – слышит она голос Марата, который стоит под деревом, прикусив травинку. Ева удивляется, что не заметила его. Он появляется из ниоткуда.

– Нет, твоя сестра делает все, чтобы я вдруг не вырубилась, и заставляет меня как можно быстрее встать на ноги.

Ева не вполне разбирается в собственных ощущениях, но присутствие Марата ее напрягает. Резким движением головы он отбрасывает волосы в сторону, на мгновение показывая блестящие глаза.

– Мы почти ровесники, но твоя сила превосходит и мою силу, и силу Мари в совокупности. В детстве ты не была такой сильной, хотя так кусалась, что на моей руке до сих пор остались следы.

– Каковы ваши навыки? – спрашивает Ева, словно не слыша, о чем рассказывает Марат, и садится на деревянный стул.

– Мари сражается электрической пилой. А я могу исчезать или появляться так, чтобы никто не заметил. И душить поясом.

Марат показывает пояс, на котором изображены золотые ножницы.

– Впечатляет, – говорит Ева и чувствует, как потеют ее ладони.

Марат приближается, начинает кружить вокруг стула Евы.

– Ты действительно не помнишь детство? Не помнишь, как я учил тебя стрелять из лука?

– Я помню какие-то эпизоды из детства, но тебя – смутно.

Конечно, она помнит Марата и Мари, но воспоминания размыты. После войны у нее остались обрывки воспоминаний.

– На твоей шее вытатуирован зонт. Ты встречалась с Человеком-зонтом, ты его видела?

– Почти.

– Его мало кто видел. Говорят, он один из мощнейших мастеров, даже сравнивают по силе с Герберами. Странно, что он тебя не убил.

– Ничего странного. Еще убьет.

Приближается Бабушка, держа чашку:

– Выпей.

– Что это, Бабуль?

– Тебе всегда нужно знать, что? Успокоительное.

– Разве я не спокойна? Не хочу, спасибо.

Бабушка безнадежно всплескивает рукой и идет обратно в дом.