Этому в школе не учат

У Кургана гора с плеч свалилась. И какая-то эйфорическая волна понесла его вперед.

— А давайте я, герр гауптштурмфюрер.

— Ну, давай! — усмехнулся тот.

Курган лег на землю, расставив ноги, как учили. Провел вспотевшей ладонью по гладкой поверхности пулемета МГ-42. От этого оружия веяло мощью, силой и смертью, пьянившими Кургана.

Он видел, как напряглись сопровождавшие их немцы, положив руки на свои автоматы. Боялись, что ли, что он повернется и даст очередь по ним? Смешные!

Курган тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Фигурки, подсвеченные фарами, начали валиться на землю — прямо в ими же вырытый ров…

Глава 6

Сколько лет первое сентября было самым моим любимым праздником. После каникул я вновь с радостью встречал в школе моих учеников. В 1941 году праздник не состоялся.

Вообще для меня это было своеобразным потрясением. Это как уходит из-под ног пол, и ты летишь, не зная куда.

Здания московских школ были отданы под нужды войны. В некоторых развернулись госпитали, быстро наполнявшиеся ранеными. А в моей школе формировалась дивизия народного ополчения.

Я все же уломал врачей, и они выписали меня из больницы. Преодолевая слабость, я включился в работу. Фактически перешел в распоряжение райкома партии, в котором был членом бюро. И тут же понял, что двадцать четыре часа в сутках, — это очень мало.

Дети были встревожены войной. Теперь мы не виделись с ними на занятиях, но они все равно шли ко мне за советом, за объяснением происходящего.

— Хотим бить фашиста! — Теперь я часто слышал эти слова от своих учеников.

— Так все хотят, — отвечал я им. — Рано вам еще. Поймите, когда говорят «я хочу», — это гордыня. Нужно: «Я могу принести пользу». А какую пользу вы, необученные, принести можете? Да никакой, только проблемы создадите. Есть те, кто за вас думает, — это люди по возрасту и опыту более разумные и ответственные.

— Так и война закончится.

— Эх, вашими бы устами да мед пить…

Старшеклассники шли на заводы работать для фронта. Но большинство пытались любыми способами попасть на этот самый фронт. Приписывали себе возраст в паспортах, бежали в войсковые части.

Многие малолетние герои такие фокусы творили! Одного тринадцатилетнего «воина» отловили аж во фронтовой полосе.

Между тем столица все глубже погружалась в пучину войны, которая грозила войти в каждый дом — военкомовскими повестками, дурными вестями с фронтов. А иногда и похоронками.

Настю из восьмого класса я встретил около Сретенского монастыря. У нее был мертвый, застывший взгляд. Она вся будто окаменела.

— Что случилось, Настюша? — спросил я.

И она протянула мне похоронку на своего брата.

Я проводил Настю домой, бормоча какие-то пустые слова утешения.

А потом был еще тяжелый разговор с родителями, потерявшими сына, — серьезного паренька, тоже моего ученика, который мечтал стать мостостроителем. Не судьба. Он встретил немцев в числе первых, держа оборону на заставе погранвойск.

И это было только начало. Одна за другой приходили похоронки на моих бывших учеников. А я только и мог что утешать людей ни к чему не обязывающими словами.

Мне было стыдно. Я обивал пороги в райкоме, чтобы меня отпустили на фронт — хоть политруком, хоть рядовым. Смешно, но секретарь райкома, старый большевик, тормозил меня примерно теми же доводами, что и я учеников:

— Мы лучше знаем, где ты нужнее. Здесь работы хватает.

Жена сутками пропадала в больнице, которую окончательно отдали под эвакогоспиталь.

— Идут и идут эшелоны с ранеными, — изредка добираясь до дома, сообщала она. — Все больше.

— И как на фронте? Что говорят?

— Плохо, Сергей. Очень плохо.

Я знал, что плохо. И положение тыловой крысы меня раздражало. Но все же есть резон — старшие товарищи лучше знают, где я буду полезнее. И я старался быть полезным изо всех сил.

По заданию райкома помогал формировать ополчение, которому, возможно, предстояло встать насмерть на пути фашистских орд, задержать ценой своей крови их стремительное продвижение к столице — пока еще на дальних подступах. Организовывал вместе с чекистами добровольные истребительные батальоны — для борьбы с диверсантами, парашютистами. Под руководством МГК осуществлял объявленную еще в июле эвакуацию из Москвы женщин и детей — первым делом эвакуировали детские дома и интернаты.

Однажды прикомандированный к райкому сотрудник московского областного управления НКВД исчез по таинственным служебным надобностям. Нам сказали, что придет новый.

Как раз я сидел в кабинете Дудянского, когда вошел этот самый новый куратор от НКВД, отвечавший за наш район.

Я сначала прищурил глаза, пытаясь понять — не обманывают ли они меня. А потом вскочил и распахнул объятия:

— Товарищ Вересов!

— Комсомолец Лукьянов! Ох, каким ты стал матерым и важным, — улыбнулся довольно мой старый боевой соратник…

Глава 7

Курган метко отработал своим пулеметом и по приказу «отставить» послушно прекратил стрельбу.

А остальную группу погнали добивать недострелянных. Не мудрствуя лукаво — штыками. Нечего патроны тратить. Дорезал — столкни ногой в ров и иди дальше.