Это — вызов

Яна вздохнула и потрепала меня по волосам.

— Сделай выбор до вечера. Только ты можешь понять, насколько он тебе нужен.

Больше мы на эту тему не поднимали, а я между тем пыталась понять, что же я чувствую к этому парню. Я смотрела на него во время перемен и все сомневалась. Если бы все закончилось, моя жизнь бы встала на круги своя. Я как и планировала, училась бы, получила профессию, стремилась к чему-то. Я не могла говорить о любви к этому парню, но то, что я чувствовала, было больше, чем обычная заурядная симпатия. Больше, чем когда-либо. Я хотела всего лишь спокойствия, но сейчас было ли оно мне так нужно?! И хотела ли я этого на самом деле?! Вряд ли. Я просто закрылась, зарылась в книги. Полагаю, так легче. Он не смотрел на меня. Вообще. И мне не хватало его взгляда, от этого мне стало горько. Пусть мне было неловко, но это лучше, чем то, что я испытывала сейчас.

День пролетел, словно в дурмане. Дома меня ожидала тишина, однако в этот раз она не успокаивала, а напротив, раздражала. Раздражала настолько, что хотелось начать бить всю посуду, дабы ее разбавить. Она давила на меня.

Вечером бабушка снова застала меня в плохом настроении. Она не спрашивала ничего, однако прежде, чем я легла спать, зашла ко мне в комнату, что-то держа в руке.

— Помнишь, как вы с мамой ставили спектакли на Новый Год? — улыбнувшись, спросила она, между тем садясь на кровать.

— Да, — слабо улыбнулась.

— Давай-ка посмотрим, — подмигнула бабушка.

Я резко подорвалась и, взяв ноутбук, принесла его на кровать. Бабушка протянула мне диск, что держала в руке, и я вставила его, а затем включила.

— Ты такая кроха, — прошептала бабушка.

И правда, я была на голову ниже остальных. Пожалуй, с пяти до десяти лет у нас была традиция. Мы всегда отмечали Новый Год в большом кругу. Приходили мамины и бабушкины друзья, родственники, и было достаточно много детей. У нас был специальный новогодний чулок, в который мы складывали листочки с ролями, дабы детям было не обидно, что кто-то снегурочка, а кто-то снежинка. Когда мы выбирали свои роли, нам давали листочки с репликами. Мы несколько минут повторяли, а затем выходили на импровизированную сцену около елки и начинали играть. И пускай мы читали и даже где-то запинались, однако все это было так по-настоящему. Все это было для веселья. Мама всегда была ведущей и всех детей вела за собой. Она нам подсказывала, а когда мы еще не умели читать, говорила на ушко слова, которые нужно было повторять.

Вот она. Я стою впереди всех и читаю стишок. Здесь мне, пожалуй, лет восемь. Я дочитываю, а после выходит Дед Мороз и дарит нам подарки. Мы начинаем весело прыгать, а мама смотрит на меня с любовью.

Я плачу и, кинув взгляд на бабушку, замечаю, что и она не может сдержать своего горя.

Я притягиваю ее в свои объятия, и мы вместе продолжаем смотреть.

Уже с подарками мы поем песню.

— Трусишка зайка серенький, — подпеваю я себе маленькой и понимаю, что я и правда трусишка зайка. Глеб не прогадал, когда назвал меня «зайкой».

Я смотрю, как я весело вожу хоровод, и каждый ребенок такой счастливый. Нам много не нужно, всего лишь вера в волшебство. Что Дед Мороз существует, что он дарит нам подарки, а не родители их покупают. Однако волшебство не в этом, а в моменте. В том моменте, когда все счастливы. Когда улыбки не натянутые, а когда ты не можешь их сдержать. Когда непроизвольный смех вырывается из груди, и ты наслаждаешься всем, что происходит.

— Мне так ее не хватает, бабушка, — шепчу я ей в плечо, как только вижу маму в кадре. Громкий всхлип вырывается из моей груди.

— Я знаю, милая. Я знаю, — хлопает она мне по плечу, между тем вытирая слезы. — Мне тоже, — шепчет она.

Запись заканчивается, когда мы все поклоняемся, и взрываются хлопушки, мы по-прежнему сидим в обнимку, разделяя свое горе.

— Ты должна ее отпустить, — шепчет мне бабушка.

— Я знаю, — киваю головой и отстраняюсь, вытирая рукавом слезы.

— Милая, она бы хотела для тебя лучшего, — гладит меня по волосам.

Я вздыхаю. Проходит еще несколько минут, а затем бабушка вытаскивает диск и поднимается.

— Ты поняла, зачем я тебе это показала? — спрашивает она слабым голосом.

Я качаю головой в знак отрицания.

— Милая, маму уже не вернуть, но разве ты жалеешь о каждом проведенном мгновении с ней?

— Конечно, нет, — без раздумий отвечаю.

Она загадочно улыбается.

— Конец не так важен, как процесс. Жизнь не дает никаких гарантий. Спокойной ночи, — говорит бабушка, а после за ней закрывается дверь.

Я сижу в смятении. Оказалось, бабушка понимает меня больше, чем я сама себя. Она права, нельзя постоянно прятаться только из-за страха, что все закончится.

Слова бабушки дают мне толчок, поэтому я немедля строчу смс Яне.

«Я иду» — гласит смс.

« Окей)» — пишет она.

Прежде, чем заснуть, я вновь открываю сообщения с Глебом и тяжело вздыхаю.

***