Это тебе

Маша прыснула, представив эту слоновью смерть. Впрочем, большому, почти двухметровому Никите, сейчас осунувшемуся от этой подлой, долгой болезни – а в молодости, наверное, ох какой красавец был, такая смерть как раз подходила.

– Помирись, Никит. Правда, я много этого видела, я тут десять лет работаю. Не знаю, что она тебе вчера наговорила…

– Да нет, Машунь, это я ей. Это я ей. Ты мне лучше помоги с аппаратом.

Маша, наконец, заметила круглый, похожий на яйцо белый шлем, который занял почти весь прикроватный столик.

Она взяла его в руки, повертела, он оказался на удивление легким.

– Я видела один раз первое поколение – они гораздо массивнее были. Тяжелые такие. Этот – вообще, как перышко. Это какой?

– Пятый, вроде, или шестой. Мне, честно говоря, все равно.

– Ты сегодня хочешь?

– Милая, разве я могу откладывать что-то на завтра? – прохрипел Никита, и уголки его губ дернулись, сложившись на секунду в грустную улыбку.

– Надо подумать, как его натянуть на твои трубки. Я, наверное, позову Армена Геннадьевича, чтобы мы с тобой тут случайно не наворотили делов. Ты прямо сейчас хочешь?

– Да. Я через полчаса все равно засну. Видишь, даже час уже сложно продержаться.

Маша погладила его по руке. Что тут можно было сказать?

Вместе с Арменом, Никитиным лечащим врачом, им удалось нахлобучить шлем на бедную, усталую Никитину голову поверх трубок и проводов – создатели устройства явно задумывались о том, в каких условиях оно будет чаще всего применяться, и оставили внутри достаточно места. Best Memories было похоже на написание завещания – здоровые и счастливые таким не занимались.

Армен переживал, что Никите будет сложно дышать, но шлем никак не мешал ему, даже успокаивал – Никита видел перед собой мерцающий приглушенным перламутром экран.

– Готов, Гагарин? – спросил Армен, убедившись, что все провода и трубки на месте.

– Всегда готов – глухо донеслось из-под шлема. – Машуня, подай мне пульт.

Маша подложила под Никитин палец плоский кусок пластика со сканером отпечатка.

– Когда закончишь, жми на датчик вызова, и я тебя освобожу.

– Ну что, хорошего полета! – профессионально-бодро произнес Армен.

– Спасибо, дорогой.

Когда за ними закрылась дверь, Никита поместил указательный палец на гладкую поверхность пульта. Шлем бибикнул, и на экране перед Никитиными глазами начало проигрываться вводное видео.

Оно почти дословно дублировало выданную застенчивой барышней информацию, только теперь инструкция сопровождалась жизнеутверждающим видеорядом – счастливые пары, танцующие в слоу-моушене под дождем, дети, играющие с собаками, роженицы, целующие крошечные кровавые макушки.

Приятный женский голос объяснял, что пакет «Эконом», выбранный Люсиком для Никиты, давал ему возможность загрузить в бесконечное видео-облако всего одно воспоминание. Миллионеры и кинозвезды загружали целые жизни, но на это у них с Люсиком денег не было. Не было их даже на жизнь реальную – замена его износившегося ракового барахла искусственно выращенными органами была им не по карману. Чего уж говорить о виртуальном бессмертии.

Для таких ископаемых как он, видео приводило понятную его поколению параллель с ютьюбом. С тех пор, правда, мало что изменилась – в сети Best Memories бытовали те же лайки, просмотры и комментарии, только вместо видео были мемориз – кусочки чьей-то живой, или, чаще всего, уже мертвой памяти.

Больше всего лайков, конечно, набирали пикантные постельные мемориз селебрити, или посмертные сливы истинной подоплеки громких политических скандалов. Где-то в темных частях интернета можно было найти хакнутые полицейские файлы с воспоминаниями жертв, которые помогали ментам раскрывать их убийства. Существовали целые сообщества, которые сопоставляли громкие газетные истории с выложенными нелегально полицейскими архивами – возможность побыть диванным Шерлокам будоражила многих.

Но Никитино воспоминание, не наберет, конечно, никаких лайков и просмотров. Оно должно быть всего для одного зрителя, для Люсика.

Видео, тем временем в очередной раз разжевывало порядок действий. Это даже начинало раздражать, но американскую дотошность можно было понять. Когда у тебя есть всего один шанс, а у большинства их клиентов, обычного среднего класса, дела обстояли именно так, лучше, действительно, перебдеть.

Порядок действий был такой – расслабиться, настроиться на визуализацию, и начать перебирать воспоминания. Начинать предлагалось с недавних, с того, что было утром, вчера, на этой неделе. Только потом, когда когнитивный интерфейс – Никита когда-то попытался разобраться, как эта штука работает, но его гуманитарный мозг в какой-то момент наотрез отказался углубляться в детали, – так вот, когда эта штука отреагирует на его недавние воспоминания и откалибрует свои процессы, можно углубляться вплоть до самого детства. Воспоминания выводились на экран, можно было пересмотреть свое наследие перед отправкой его в вечность.