Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

3) предстоящий уход в армию.

Третий пункт для всех советских юнош в те времена был наиболее весомым и значительным, но разговор о нем мы отложим до отдельной главы, оно того стоит. А вот что говорили секреты о нагрузках и семьях.

Мура:

– Знаешь, моя жена была из очень небедной семьи, когда мы поженились, с каждой стороны нам давали по сто рублей, я еще стипендию получал и убирал лестницу в Доме Пионеров, так что у нас было больше трехсот рублей в месяц! Мы с ней очень хорошо жили, и даже когда ребенок родился, особых проблем в отношениях с женой по поводу моей игры в «Секрете» не возникало! А из института меня тогда уже выгнали, так что и времени было достаточно!

Макс:

– Товстоногов ввел меня в спектакль «Энергичные люди», именно я в образе мента забирал в вытрезвитель героя Евгения Лебедева… Ну, ты же понимаешь, что времени на это уходило даже меньше, чем в институте! Ирка и папа прекрасно понимали мое желание заниматься музыкой.

Забл:

– А что? Для меня ничего не изменилось! Я как работал тогда начальником отдела контроля на заводе ЖБИ № 4, так и продолжал… Да, жена, деньги… Ну, я же гитару-то брал в руки после, а не вместо работы!

Фома:

– Понимаешь, мы пришли в Александринку почти целым курсом, неким кулаком, бандой, и были уверены в том, что вот сейчас мы здесь все перевернем! Вот мы им всем покажем! Такое вытворим, что… И ровно через месяц я понял, что пипец. Этого кулака, этой банды больше нет… Нас профессионально растащили в разные углы, мы перестали общаться, перестали быть ядром внутри большой машины. И я понял, что вот теперь я совершенно спокойно могу пойти играть рок-н-ролл!

И рок-н-ролл продолжился.

«У солдата выходной – пуговицы в ряд!» (часть 1)

В общем, я очень долго пытался восстановить общую картину периода осень 1983 – осень 1985, но разночтений в трактовке и даже периодичности событий было множество.

Мне до сих пор непонятно, каким образом у «Секретов» возникло репетиционное помещение от Ленконцерта во время службы Леонидова и Фоменко в армии. Для объяснения этого у ребят, как обычно, есть несколько версий. Первая гласит, что Максим Леонидов, не сумевший уговорить свой курс еще год поработать в штате Ленконцерта, перед самым призывом взамен спектаклю «Ах, эти звезды!» предложил группу «Секрет», и Ленконцерт повелся. Вторая – что помещение и инструменты выбил через своих знакомых Коля Фоменко. А по третьей версии, с сентября по конец декабря репетиций не было вообще, ибо сначала у двух артистов были месячные театральные гастроли, а потом их сразу же забрили в «учебку»!

На самом деле я понимаю причины некоторой мутности в обзоре всех этих событий. По старой комсомольской привычке (все наши герои были комсомольцами!) люди стесняются говорить о… не совсем праведных способах достижения результата. То, что оба – и Макс и Коля! – попали в АПиП (Краснознаменный Ансамбль Песни и Пляски Ленинградского Военного округа), ведь не было чисто божьим промыслом, конечно же, их родителям пришлось «включать» родственников и знакомых…

В этом нет ничего сверхдурного, но память – странная штука. Сама умеет забывать то, что помнить не хочется.

Фома:

– Я эту повестку до сих пор сохранил… Где-то дома среди документов лежит.

Макс:

– И вот, прихожу я «на карантин», а меня там уже Фома встречает, который на неделю раньше призвался: «Добро пожаловать в ад!», говорит. Только насчет того, что это было «по блату» – неправда. Почитай мою книжку.

Я-то читал. И остался при своем мнении, но, как честный человек, готов и всех вас адресовать к этому изданию: Максим Леонидов «Я оглянулся посмотреть…»

Вообще, «особая армия» для службы молодых артистов – предмет написания отдельной книги. Несколько моих друзей служили в Московском ЦАТСА, и кроме анекдотов ничего рассказать не могли.

«Чем ближе к командиру, тем чаще домой!»

Александр Новицкий, сын партнера моего деда, был призван в Театр Советской Армии, жил дома, в пяти минутах ходьбы от службы, и видел автомат Калашникова ровно два раза в жизни: один из них на принятии присяги, а второй – когда их (в наказание за пьянку!) отправили на стрельбы.

Театральный критик Игорь Чутко тоже служил в ЦАТСА. Именно там он заслужил пожизненную кличку «Кабинет», потому что полтора года по сто раз в день произносил фразу: «Кабинет начальника театра слушает!»

Саша Посвянский, один из звукачей «Автографа», полтора года оттрубил валторнистом в похоронной команде МВО, иногда «бодая по три жмура в сутки». В связи с дефицитом на его инструмент все обошлось даже без «учебки», весь их оркестр из шести человекжил в трехкомнатной квартире где-то в Беляево, и никакой другой формы, кроме парадной, Сашка просто не знал. Как-то он пришел ко мне в гости, прямо с чьих-то похорон, сильно напился, снял парадную форму и произнес сакраментальную фразу: «Щас я позвоню в армию и скажу, что я туда сегодня не приду!..».