Это было в Веморке

Когда Лотар возвращался к кабине, держа в руке 12 банкнот, на водительской двери он увидел надпись небольшим шрифтом по-норвежски.

– Хельг, переведи, что у тебя написано? – спросил он, внимательно всматриваясь в слова.

– Нет ничего лучше, чем взять в дорогу, мудрость житейскую. Нет ничего хуже, чем пивом опиться, – ответил Бьернсон и, улыбнувшись, с гордостью продолжил, – это речи Высокого. Ты его знаешь как Одина. Он всегда всё видит, даже одним глазом.

Хельг, как и три часа назад, ударил по клаксону, и его табун из пятидесяти шведских тяжеловозов, слегка подпрыгнув, тронулся дальше.

День оказался очень насыщенным и Лотар, перекусив, взял книгу, но, не прочитав даже пяти страниц, уснул прямо в кресле, уронив её на пол. Как уже в далёком детстве, он снова летал во сне, но теперь был не один. Рядом с ним парил золотой беркут, а насыщенная тёмно-синим цветом вода озера Тинншё поглощала их отражения в своих глубинах.

Воскресенье он провел дома, занимаясь хозяйством и сделав небольшую перестановку мебели под себя. А уже во вторник вечером прокатился на новеньком велосипеде DBS. Хельг не взял денег за доставку, и Лотар решил, что в пятницу пиво будет за его счёт. Бьернсон абсолютно не возражал.

Преодоление подъёма на велосипеде в Веморк, окруженный утренней прохладой, давало очень хороший бодрящий заряд на целый день, а спуск домой приносил отдых организму. Если физическая усталость приходит постепенно, то от умственного труда она появляется незаметно резко, только стоит снизить скорость и объём мыслительных процессов, питающихся от груза ответственности, где ты не замечаешь, как она уже закрывает тебе глаза, переводя работу нервной системы в щадящий режим.

Неделя пролетела незаметно, и в пятницу Лотар к пяти часам вечера зашел в бар Kornsnok. Хельг уже сидел за тем же столиком и, судя по полному бокалу пива, пришел совсем недавно. Льот улыбнулась и кивнула в знак приветствия, указав на бокал.

– Как велосипед? – спросил Бьернсон.

– Честно сказать, не нарадуюсь, ещё раз огромное спасибо!

– Спасибо это слишком много, три бокала пива будет в самый раз, – рассмеялся Хельг и, подняв своё, добавил, – первый пошёл.

– Ты знаешь, а твой немецкий становится всё лучше. Кстати, а где ты его выучил?

– В сорока километрах на северо-восток от Осло есть небольшой городок Йессхейм, в котором я окончил народную школу Ромерике. Там и изучал немецкий язык, как видишь, неплохо. Вообще, Лотар, я родился в Осло, и мои родственники все там. Как ты думаешь, где я ночую в столице? У своего двоюродного брата. Его зовут Лангместур Карлсен. Он чуть старше меня и тоже окончил школу Ромерике. Конечно, не буду врать, иногда ночую у одной своей хорошей подруги. Ты меня понимаешь.

– Почему тогда школа не в Осло?

– Если честно, мы из пригорода Осло, это Фрогнер, и поэтому Йессхейм был как-то ближе. Та же провинция, что и мы.

– А как ты попал в Рьюкан? – спросил Лотар.

– Тут всё просто. Я очень люблю водить машину и научился это делать ещё в четырнадцать лет. Две подушки под зад, еле дотягиваясь до педалей, но, главное, уже едешь сам. А в 34-м году мне уже было девятнадцать, здесь началось строительство завода. Очень многим людям требовалось попасть сюда и перевезти личные вещи. Двоюродный брат Лангместур помог арендовать грузовичок, который я выкупил уже через год. Буду честным, это был тяжелый год. Пришлось много работать. Каждый день из Осло сюда и обратно, несмотря на все пакости погоды. И, в конце концов, я остался в Рьюкане. Пока меня всё устраивает. Самое главное, я чувствую себя здесь нужным. А что ещё надо?

Логдэ поймал себя на мысли, что он тоже чувствует себя здесь нужным, но только не для них, а для Германии.

Посетители уже начали расходиться, и Хельг предложил выпить по последнему бокалу. Льот принесла пиво и, повернувшись к Лотару, сказала:

– Никогда не видела, чтобы она на кого-нибудь так смотрела.

Он ничего сначала не понял, а Хельг, рассмеявшись, всё объяснил.

– Оглянись назад. Её зовут Ада. Это кошка, которая гуляет сама по себе и иногда заходит сюда что-нибудь выпросить.

На полу в двух метрах от Лотара сидела дикая кошка (эту породу потом назовут лесной норвежской) и, не отводя взгляда, смотрела на него. Кошка была очень красива. Шерсть с серебряным переливом и темные большие карие глаза.

– Привет, Ада! – сказал Лотар, а она в ответ издала звук, слабо похожий на «мяу».

– Это она с вами поздоровалась, – перевела с кошачьего языка Льот.

Когда он, попрощавшись, отправился домой, Льот сказала Хельгу:

– Он хороший человек. Ада пошла его провожать, а она никогда такого не делала. Кошки в людях разбираются.

– Только маленькие, а большие различают людей по вкусу, – сострил Бьернсон и, увидев её осуждающий взгляд, извиняющимся тоном добавил, – это была шутка, шутка неудачная. Я к вечеру всегда так шучу.