Это было в Праге

Домой Божена возвращалась рано. Она не хотела лишать себя радости приготовить ужин отцу и встретить его на пороге. «Ты дома?» — спрашивал обычно Ярослав, и она понимала, что отец счастлив. «Конечно, дома. Где же мне быть?» Да, он заранее был уверен, что Божена дома, что она хлопочет, готовя ему скромный, но всегда в ее руках такой вкусный ужин. Лукаш привык к заведенному дочерью порядку и ценил эти тихие вечера, когда после ужина он садился с трубкой у стола, а Божена раскрывала книжку и читала.

Иногда Лукаш, глядя на дочь, задумывался. Неужели ничто не влечет ее из стен дома? Ведь не может же она всегда быть рядом с ним, старым человеком, и жить только заботой о нем. Да если бы она даже этого и хотела своим рассудком, все равно жизнь возьмет свое. Божена слишком красива, слишком жива и впечатлительна. Явится человек, увлечет ее своим чувством, уведет из этого маленького домика, оторвет от отца. Таков закон жизни, и, может быть, она уже покорилась ему, только Лукаш, старый Ярослав Лукаш этого не знает. Что ж, лишь бы Божена нашла хорошего друга, а он, отец, жил бы неподалеку от них и, не навязывая своих забот, незаметно помогал дочери строить ее счастье.

Последнее время Лукаш неотступно думал о Божене. Появление в их доме врача Милаша Нерича встревожило отцовское сердце. Его смутили слова дочери: «Мой знакомый, хороший человек». Знакомый Божены! Но ведь она никогда не рассказывала о Нериче, даже не упоминала его имени. Все знал Лукаш о Божене, а это знакомство дочь от него скрыла. Горькая обида запала в душу Ярослава. И не только обида, но и подозрения. Что заставило Божену умолчать о Нериче, какие обстоятельства удерживают ее от искреннего разговора с отцом? Размышляя так, Лукаш обвинил во всем Нерича. Он слишком хорошо знал свою дочь, чтобы подозревать ее в недоверии к себе. Конечно, он, этот красивый и состоятельный югославец, сумел повлиять на Божену, он понуждает ее молчать, имея на его дочь свои виды.

Лежа в больнице, Лукаш мучился не столько от ран, сколько от душевной боли. Несколько раз Нерич навещал его в больнице. Врач стремился завязать непринужденный разговор. Это не нравилось Ярославу. «Хитер, хочет расположить к себе, сблизиться», — думал Лукаш. Молчаливый по натуре, Лукаш не любил, когда его донимали расспросами, а особенно люди моложе его по годам. Он отвечал нехотя, грубовато. Нерич, видно, сразу подметил эту черту в характере Лукаша и легко изменил тактику. Он стал интересоваться лишь здоровьем больного, много рассказывал о себе, о новых методах лечения. Но эта новая тактика Нерича не укрылась от Лукаша. Слушая врача, Ярослав отделывался короткими замечаниями, соглашался или выражал сомнение. Раз от разу их беседы становились все короче. Последние дни Милаш только спрашивал о самочувствии больного и по-прежнему был вежлив и любезен.

А Лукаш, проводив глазами врача, крепко задумывался. Зачем этому образованному и богатому человеку нужна его дочь? Что общего у них? Какие их отношения скрыты от него? Неприязнь к Неричу родилась сама собою, он не мог поставить ему в вину ни одного поступка, но внутренняя необъяснимая антипатия, возникшая у Лукаша в первую же их встречу, не только не рассеялась, но окрепла. «Он чужой для нас человек, — думал тогда Ярослав, наблюдая за Неричем. — Зачем Божена привела его?» От Лукаша не укрылось жадное внимание, с каким врач оглядел их комнату, постель и его самого. «Оценивает нас по обстановке, — с обидой отметил Лукаш. — Бедно живем, платить за лечение нечем, вот он и разыгрывает благодетеля, который бескорыстно дарит свою помощь». Возмущение этим человеком сдавило грудь. «Ах, Божена, Божена! Зачем это все?»

Тогда он был не в силах поговорить с дочерью, а теперь, выйдя из больницы, терпеливо ждал, когда она сама расскажет ему о Нериче и о своих отношениях с ним. Почему Нерич считает своей обязанностью помогать им? Неужели… Но нет! Он хорошо знает Божену. Вернее предположить, что Нерич только еще пытается увлечь Божену, и поэтому ему важно расположить к себе ее отца. Широкие жесты, любезность, щедрость… Но Лукаш знает этих господ, да и Божена не глупа. Не так-то легко обмануть ее доверие.

Эта мысль успокаивала Лукаша. Единственно, что огорчало его, — это молчание дочери. Впрочем, как знать… Возможно, она не придает этому знакомству никакого значения. Сегодня, возвращаясь от Червеня домой, Лукаш думал о своем будущем и в этой связи не мог не думать о дочери. Она останется одна. Конечно, он постарается поддерживать связь с ней, возможно, изредка будет с нею видеться. Но разве можно надеяться на спокойное развитие событий? Червень сказал, да и сам Лукаш это понимает: предстоят тяжелые, жестокие испытания. Неизвестно, куда события забросят его. Нельзя не считаться и с тем, что ему, быть может, придется скрываться, бежать из Праги… Или — тюрьма… Божену нужно подготовить к самому страшному. Он не имеет права не сказать ей об этом. Она поймет и, глубоко осознав, во имя чего они расстаются, легче перенесет разлуку.