Это было в Коканде

Хамдам смолчал. Поставив ногу в стремя, он сел на коня.

В это время в раскрытые ворота вошел Алимат. В руке у него была анкета.

- Ну и день! - крикнул Хамдам. - Всем я стал нужен! Ты зачем? спросил он у Алимата.

Алимат протянул ему анкету. Хамдам, едва взглянув на нее, сразу понял, в чем дело.

- А ордена не хочешь?.. Пора бы тебе орден! - со злостью проговорил он. - Некогда мне. Потом приходи.

- Ну, поставь подпись. Долго ли это? Что мне ходить?

- А на собрания ходишь, продажная шкура! - закричал Хамдам и бросил анкету на землю. - А кто говорил на собрании, что в Беш-Арыке две власти: одна советская, а другая Хамдама?.. Ты говорил!

- Я говорил… - признался Алимат, глядя снизу вверх на Хамдама. Все равно! Подпись ты обязан дать по закону. Закон есть закон… - упрямо проговорил Алимат.

Хамдам рассмеялся, потом повертел плеткой перед носом Алимата и сказал:

- Закон? Хорошо. А клеветать на меня можно? Есть такой закон? Вот я тебе и говорю по закону. Приходи завтра. Сейчас я уезжаю в Коканд.

Вздыбив коня, он выскочил на дорогу и поскакал в Коканд, к Иманову.

Хамдам предчувствовал, что разговор будет неприятный, и все-таки, вопреки всем запрещениям, он решил добиться личной встречи с Каримом и с ним поговорить. Он надеялся отстоять если не всех, то часть своих джигитов.

Через полчаса после его отъезда Юсуп тоже поспешил в Коканд. Он уехал поездом… Проводив его, Алимат отправился домой.

19

Солнце уже поднялось над горизонтом. На плантациях появились женщины. А мужчины либо путались по базару, либо сидели в чайных. Проходя мимо полей, Алимат стыдливо опускал глаза.

- Плохо… - сокрушался он. - Очень плохо идут дела! Осыпятся коробочки! Ну что же делать… В конце концов, конечно, можно пойти в рик, можно сказать им: «Смотрите, коробочки осыпаются». - «Да, осыпаются…» «Почему?» - «Опять не хватает рабочей силы…» - «Почему не хватает, раньше ее хватало?» - «Многие ушли в Ташкент на строительство… Здесь строят клуб… Каждый колхоз что-нибудь строит. Либо красную чайхану, либо школу, ясли… Строится много, Алимат. Много строится…» - «Да, много строится… Это верно. Но в нашем колхозе сто сорок мужчин, а на работе пятнадцать… Где остальные?» - «У каждого есть свои дела. Но это хорошо, что ты сказал… А почему ты не в поле?» - «Я ходил к Хамдаму. Мне свидетельство надо… По закону! Закон требует подпись командира». «Пусть закон требует подпись, но ведь коробочки осыпаются… Ты читал в газетах призыв ленинградских рабочих?» - «Да, я читал… Но Хамдам председатель партизан. Я от него завишу. Хамдама нет, подписи нет, значка нет… Что делать? Торопиться надо». - «Ну, так он дал тебе подпись?» «Нет, не дал. И не надо мне подписи».

Алимат подошел к полю, покачал головой, поздоровался с женщинами, посмотрел на небо. С поля крикнули ему:

- Где Сурмахан?

- Больна… - ответил Алимат.

- Чем?

- Сыпь… - сказал Алимат.

- Сыпь? - женщины засмеялись. - Все вы, мужчины, бездельники… И женщин учите безделью… Подойди сюда, Алимат.

- Вот видишь? Сурма, - указала ему одна из женщин.

Да, действительно это была Сурма. Она много хворала этим летом, ее мучила малярия, и все-таки она вышла в поле. Алимат покраснел. Женщины стояли рядом, они рады были поиздеваться над мужчиной. Алимат прищурился, чмокнул губами.

- Ваша правда… - сказал он. - Сурма вышла, потому что нельзя не выйти, когда вы кричите на весь колхоз.

- Вставай вместо нее.

- Я?

Алимат засмеялся: «Ну виданное ли дело, чтобы мужчина заменял женщину?»

Но когда из толпы женщин показалась Рази-Биби, он струсил. Он боялся старухи.

- Ну, как? - сказала Рази-Биби, подходя к нему. - Пришел?

- Завтра приду, - ответил Алимат.

- Завтра? Я так и думала… Видно, и ты такой же, как Хамдам! сказала Рази.

Алимат улыбнулся.

- Не смейся… Все вы джигиты на словах!

Рази отчитывала Алимата на глазах у всех женщин, все они прервали работу. Алимат гордо закинул голову, стараясь показать, что он презирает женские крики. Потом мрачно вздохнул и, приказав Сурме идти домой, подошел к белой шелковистой куче хлопка, выбрал мешок и полотенцем подвязал его к бедрам. Затем, ни слова не говоря, вышел на край плантации и начал собирать коробочки.

Рази увидела, что его душа кипит. Щеки у него покраснели, как перец на солнце. Усмехнувшись, Рази отошла.

Женщины переглянулись. Алимат медленно шел по полю. Пот выступил у него на висках. Когда его окликали женщины, он молчал.

«Ладно… - думал он, стиснув зубы. - Я покажу вам! Десять женщин все-таки одна курица… Что там ни говори… А если бы у курицы был ум, разве стала бы она клевать сор?»