Это было в Коканде

Комендант побледнел от злости, подошел к телефону и начал вертеть ручку аппарата. Через четверть часа станция ответила. Голос телефонистки казался далеким, еле слышным, как будто она говорила из воды.

- Дайте Кокандский Совет! - крикнул комендант.

Телефон смолк. В нем прекратилась всякая жизнь - ничего не шипит, не звенит, не щелкает. Зайченко опять стал накручивать ручку аппарата. Только минут через семь снова отозвалась станция.

- Я же просил Кокандский Совет! Вы заснули, барышня? Требует комендант крепости! - опять закричал он.

- Кокандского Совета у меня нет, - сказала телефонистка.

- Как нет?

- Он выключен.

- Дайте седьмой!

- Тоже выключен, выключен, - тем же равнодушным голосом ответила телефонистка и прекратила контакт.

- Господин комендант, все советские номера, кроме вашего, выключены, - сказал старик и засмеялся.

Зайченко в третий раз потребовал станцию:

- Полковника Чанышева!

На этот раз его соединили очень быстро. Молодой гортанный голос грубо ему сказал, что господин министр спит.

- Кто у телефона? - спросил Зайченко.

- Адъютант.

- Разбудите.

- Я вам сказал: министр спит.

- Хорошо! Утром доложите полковнику, что ваш представитель у меня в руках. И я его не выпущу. Все. Говорил комендант крепости.

Зайченко повесил трубку.

Старик встал и поклонился хозяину.

- Горячий! - слегка пренебрежительно произнес он и дотронулся до плеча коменданта. - А теперь проводи меня отсюда! Там солдат стоит, не выпустит... - Старик хитро сжал губы и похлопал коменданта по плечу. - А ночью ты сдашь крепость - и мы благодарны! Богато благодарны. Твоей советской власти нет... Пока мы с тобой угощались, советских расстреляли, Аввакумова расстреляли... - Старик покачал головой. - Э... Еще молодой человек! Что ты, смерти хочешь?

Вдруг прозвенел телефон. Комендант поднял трубку:

- Крепость слушает.

- У аппарата Чанышев.

- Слушаю вас.

- Будем говорить, господин поручик, как офицер с офицером.

- Слушаю-с!

- Не делайте глупостей!

- Господин полковник, с такими же словами я могу обратиться к вам. У вас отряд в пятьдесят человек. Я знаю ваши силы. Наши переговоры напоминают оперетку. А у меня орудия!

- Вы забыли Иргаша?

- Какого Иргаша?

- Начальника милиции Коканда. У него отряд в четыре тысячи.

- Бандитов не боюсь.

- Напрасно! Эти бандиты находятся в моем распоряжении. Железнодорожный путь как в сторону Ташкента, так и в сторону Андижана разрушен. Наманганская ветка также разрушена на несколько верст. Железнодорожные мосты сожжены. Связь Коканда, телефонная и телеграфная, перерезана. В ближайшие дни помощи не получите. Исход дела очевиден. Вы пожертвовали советской власти ваши чины и ордена, но вы - храбрый офицер. Я знаю вас. Сейчас вы напрасно храбритесь. Сговаривайтесь с Мулла-Бабой, иначе вы погибнете! И про вас скажут: "Он был храбр, вот и все!"

Острый, как ледяная вода, голос полковника Чанышева точно обжег коменданта. Зайченко понимал, что, отпустив Мулла-Бабу, он, конечно, совершит предательство. Расстреляв его, он ускорит события. "В конце концов при чем здесь Мулла-Баба? Дело не в нем! Чья возьмет? Неизвестно... Поэтому надо подождать, - решил он, - подождем! Оттянем время - сейчас это главное". И комендант ответил Чанышеву:

- Хорошо. Я отпущу вашего делегата. Договариваться я могу только с вами. Утром я поговорю с вами об условиях сдачи. Повторяю, согласен, но...

- Скоро уже утро. Три часа, - нетерпеливо возразил полковник.

- В семь часов позвоните мне! - небрежным и независимым тоном сказал Зайченко.

- В ответ он услыхал ругательство, и контакт оборвался. Чанышев, видимо, резко швырнул трубку.

Комендант скинул халат, надел шинель, перебросил через плечо портупею с шашкой, сунул в правый карман браунинг и кивнул старику.

- Пошли! - сказал он ему.

Старик, аккуратно надев свои огромные восточные галоши, вышел за комендантом в переднюю.

Он шел, осторожно приподнимая ноги, чтобы не топать.

В передней на дырявом диване, обитом канцелярской клеенкой, спал Парамонов, закутавшись с головой в кошму**. Коптела керосинка. Клочья копоти плавали в воздухе. Зайченко чертыхнулся и потушил керосинку. Парамонов беззаботно храпел. Комендант, выйдя из своей квартиры, повел Мулла-Бабу к воротам.

8

Старая крепость была обнесена стеной из кирпичей; в некоторых местах стена обвалилась, и дыры были заткнуты просто глыбами глины. Собственно, эта стена немногим отличалась от обыкновенного дувала**, которым окружен каждый дом в кишлаке. Она была лишь толще да выше. На дворе крепости стояли постройки, каменные дома - комендантский, казарма и церковь.

Федотка дежурил около ворот. Ни разу в своей жизни он не держал винтовки и встал на дежурство, соблазненный Парамоновым. Вестовой обещал дать ему кусок сала, если он простоит за него до трех часов утра.