Это было на рассвете

— Приятно смотреть, когда дружат сильные люди.

Даже комбриг генерал Копцов не мог разговаривать с Будариным без улыбки. «Гордость русского народа», — отзывался он о нем.

За комиссаром двинулись старшие лейтенанты Олейник, Семенной, Ежаков, лейтенанты Рублев, Богомолов, Дьяченко.

— Во избежание потерь от авиации противника — атаковать развернутым строем, — радировал майор Косогорский.

Предвидение командира полка подтвердилось незамедлительно. Как только началась атака, с тыла из-за леса появились самолеты. Фашисты опоздали — наши танки уже развернулись и, ведя за собой стрелковые подразделения, продвигались вперед. Когда начинали рваться бомбы, машины останавливались, а пехотинцы, опасаясь от осколков, быстро забирались под танки.

Налет кончился, ни один танк не пострадал. Тяжело ранило вышедшего наружу из укрытия мотострелков комбата майора А. Д. Маркова. Теперь батальон повел в бой комиссар Бударин.

Поселок Черенцово освобожден. Гитлеровцы поспешно отступили. А наша танковая колонна двинулась вперед. К головной машине остановившейся в лесу колонны подошли генерал Копцов и комиссар Литвяк. Вызвав командиров подразделений, они предупредили, что активно действует авиация противника и марш придется совершать в вечернее и ночное время. Поэтому надо быть предельно внимательными, чтобы не просмотреть минированные участки.

Только прозвучала команда «По машинам!» и тронулся направляющий танк, как лес потряс сильный взрыв. Всех, окружавших комбрига, разбросало взрывной волной, а его молодой и смелый ординарец Николай Федорович Радин погиб.

К трем часам ночи танковая колонна вплотную подошла к поселку Валя. Всем хотелось отдохнуть в теплой избе, однако майор Косогорский приказал:

— Танкам и экипажам — сосредоточиться в лесу. — Он не хотел подвергать риску людей и технику, зная, что возможен налет на поселок вражеской авиации.

Не гас тусклый огонек в натопленной избе, где расположилось командование полка. Ждали возвращения начальника инженерной службы бригады старшего лейтенанта Л. А. Громыко. А пока майор Косогорский рассказывал, как сражались наши добровольцы-танкисты в республиканской Испании. Особенно подробно вспоминал о тяжелых боях на реке Хараме, под Гвадалахарой. Рассказывал о «Петровиче» — генерале армии К. А. Мерецкове, с которым сражались вместе, о встрече с Долорес Ибаррури…

— Прошло ровно пять лет со времени кровопролитных боев за Испанскую республику, а все свежо в памяти, — тяжело вздохнув, сказал командир полка.

Его рассказ слушали с большим вниманием. Перелистывая заявления бойцов и командиров с просьбой о приеме в партию, одновременно слушал и комиссар Тарасов.

— Завтра, то есть теперь уже сегодня, придется разобрать еще 24 заявления, Николай Григорьевич, — проговорил комиссар, когда кончил командир полка.

Не успели выслушать доклад возвратившегося из разведки Громыко, как постучал в завешенное плащ-палаткой окно часовой.

— Товарищ комиссар, самолеты! — громко произнес он.

— Возду-у-ух! Возду-у-ух! — пронеслось по поселку.

Еще через несколько секунд десятки фонариков (осветительные ракеты на парашютиках) и загоревшиеся деревянные постройки осветили поселок. Теперь со страшной силой стали рваться бомбы, стоял сплошной гул. Косогорский побежал в лес к танкам. Выбежали майор Кузьменко и его связной. Вот с треском разорвалась бомба как раз напротив избы. Посыпались стекла, осколок расколол чугунный горшок, и какое-то пустое ведро со звоном влетело в избу.

Комиссар Тарасов, поспешно рассовав по карманам разложенные на столе документы и приготовленные для вручения партийные билеты, выскочил во двор. Перепрыгнув через лежащего у крыльца убитого часового (оторвало голову) и сделав несколько прыжков, комиссар упал около калитки. Почувствовав, что по лицу течет что-то горячее и задергались щеки, он провел рукой по лицу.

Корниенко молча начал тащить комиссара к сараю.

— Ну, что тебе, Миша? — строго спросил Тарасов.

— Дайте перевяжу, у вас ведь кровь…

— Пустяки. Осколки срикошетили. Ты лучше разыщи Кузьменко!

Корниенко бросился в калитку, но там встретился со связным Кузьменко.

— Ранило майора, Миша! Помоги! — в ужасе крикнул тот.

Майор, истекая кровью, лежал в сугробе около забора. Через несколько минут его затащили во двор.

— Куда вы его? — спросил Тарасов.

— В огороде — колодец, — последовал ответ.

— Вы что, сдурели?

— Он неглубокий, засохший.

Оказывается, Корниенко заранее прикинул, где можно прятаться в случае чего.

Кузьменко, еле шевеля губами, то и дело просил пить. Потом раздраженно произнес:

— По Дерибасовской-то гуляют гитлеровцы!

— Воды — ни в коем случае, потрите ему губы снегом и только. Видите, он бредит, вспомнил родной город Одессу и его главную улицу, — прошептал комиссар.

Увидев окровавленного Тарасова и его разорванную шубу, командир полка предложил ему отправиться вместе с Кузьменко в госпиталь.

— Ранение легкое, под глазом. А голову, обе ноги полечат наши медики, — сказал комиссар. Очень серьезным оказалось ранение Кузьменко.