Этюды о моде и стиле

Вильям Моррис родился в 1834 году и вырос в лесу, на великолепной вилле палладианского стиля, которую его отец, промышленник, разбогатевший на добыче меди, купил в 1840 году. Семья Морриса была увлечена историей — и отца, и сына притягивали к себе готические руины, старинные аббатства, монастыри и кафедральные соборы. В пору, когда романтизм был неотделим от восхищения Средними веками, это было неудивительно. Удивительно то, что именно юный Вильям Моррис извлек из увиденного в детстве. Местность, где жила его семья, называлась Вудфорд Холл, неподалеку от графства Эссекс, как раз и была полна такой готической старины.

Англия — самая консервативная и традиционная из всех западноевропейских держав. Подданные этого королевства чрезвычайно бережно относятся к своему прошлому; и сносят когда-то построенное в этой стране очень редко. В детстве Вильям влюбился с первого взгляда в Кентерберийский кафедральный собор, знаменитый своей величественной, ставшей канонической готической архитектурой. Его также поразил визит в охотничий домик королевы Елизаветы Тюдор в Чингфорд Хатч, замечательный нетронутостью своих исторических интерьеров эпохи английского Ренессанса.

Королева Елизавета I, современница Шекспира и Марии Стюарт, была неравнодушна к природе. И неслучайно, что вышивки на растительные темы были такими популярными в Англии в XVI веке. Эта страсть к детализированному, реалистичному и чуть наивному изображению цветов, фруктов и даже насекомых очень привилась в вышитых женских корсажах, чепцах и на шкатулках для рукоделия. Вот маргаритка, к которой ползет медлительная улитка. А вот ягодка земляники, на которую садится мотылек. Такой живой неживой мир стал составной частью английского материального мира и интерьера в эпоху Тюдоров. И он поразил будущего художника и поэта в самое сердце!

Вильям Моррис влюбился в искусство убранства интерьеров и пронес эту любовь через всю жизнь. В детстве он зачитывался, как и сама королева Виктория, романами Вальтера Скотта, скакал на лошадке в стальных игрушечных латах. Он создал для себя, ребенком еще, особый мир детского Средневековья, который стал духовной базой для дальнейшего его развития.

После кончины отца в 1848 году Вильям Моррис хотел принять духовный сан и даже учился теологии в Оксфорде, в колледже Эксетер, но недолго. Но там-то и произошла его встреча с человеком, радикальным образом повлиявшим на ход его жизни.

Этим человеком был Эдвард Берн-Джонс, учившийся в этом же колледже и впоследствии ставший не только выдающимся художником, но и одним из лидеров движения прерафаэлитов в английской живописи. О творческой силе этого движения можно судить по полотнам входивших в него художников. Оно оказалось способным оттолкнуть художественный мир Англии от викторианской эклектичности и направить его в сторону поэтической стильности, основанной на обожании Средних веков и природы.

Вместе Моррис и Берн-Джонс путешествовали в Бельгию и Францию и открыли для себя удивительный мир бургундской и фламандской готики. Целую Атлантиду тончайших миниатюр, загадочных цветовых сочетаний и тонкости видения ранних художников. В середине 1850-х годов два друга познакомились еще с одним выдающимся художником-прерафаэлитом Данте Габриелем Росетти. Все вместе они поселились в городке Блумсбери, а потом так же вместе работали над большой настенной фреской в Оксфорде. Именно настенная живопись подтолкнула Морриса к идее создания мебели и обоев. Тогда же он познакомился со своей музой и будущей женой, рыжеволосой красавицей Джейн Бурден, образ которой остается незабвенным для всех тех, кому посчастливилось видеть ее многочисленные масляные портреты, оставленные нам прерафаэлитами.

После свадьбы в 1860 году молодожены поселились в графстве Кент в доме из красного кирпича. Этому дому суждено было стать главной сценой для экспериментов Морриса с орнаментом и дизайном интерьеров. Так как викторианский механический стиль совсем не соответствовал артистическим амбициям молодой четы, Моррис решил сам взяться за оформление интерьеров «Красного дома». Обои были самым популярным средством для оформления комнат, но тот «дежурный» рисунок, который предлагали тогда магазины, совершенно шел вразрез с мечтами молодого художника, и в то же десятилетие он начал создавать свои собственные рисунки для обоев, вдохновляясь средневековыми орнаментами и миниатюрами.