Эти глаза напротив

Да, хватает и таких, которые ходят к психологу, потому что это модно. И я, если честно, рада, что этих большинство.

Потому что когда появляется вот такой сгусток душевной боли, как Элеонора Климко, это тяжело. И не только психологически, но даже физически.

После первых наших сеансов я чувствовала себя выжатой, как тряпка в руках школьной уборщицы, могучей тети Клавы, – досуха.

Но постепенно дело пошло, и Элеонора начала оттаивать. И открываться.

Тогда-то я и узнала историю Моники. И решила отыскать загадочного Арлекино.

Если честно, тогда я думала, что именно он причастен к исчезновению Моники. Мыслила теми же штампами, что и Элеонора: с тем, кто прячется за клоунской картинкой, категорически отказываясь от живого общения, явно что-то не так.

Псих, точно псих. И это псих вполне мог обидеться на резко прерванные отношения. И выследить Монику. И…

Все остальное.

В общем, я решила найти Арлекино. Хотя инстинкт самосохранения истерил по полной программе, наматывая круги над моим разумом и громко барабаня в большую кастрюлю. Потому что ничего другого под рукой у него, у инстинкта, не было.

Мой заботливый инстинкт не только грохотал, он и орал, и дудел, разве что по башке не мог мне настучать. А жаль…

Хотя нет, не жаль. Да, я вляпалась, да, едва не погибла сама и подвергала риску родителей, но…

Благодаря моей неугомонности Павел спас Монику и Карину, последнюю жертву Гизмо. А вот Асю – не успел…

В общем, я отыскала в социальных сетях того самого Арлекино. И от меня Павел узнал, что его девушка пропала. И где именно это произошло.

А пропали Моника и Ася с пляжа небольшого чистого озера, расположенного неподалеку от имения Кульчицких…

Только тогда Павел сопоставил случаи исчезновения окрестных девушек и Моники с Асей. И понял, кто может стоять за всем этим…

Он пришел к той, кого считал своей матерью и всего лишь нянькой-кормилицей Сигизмунда. Марфа, которая давно догадывалась о «шалостях» сына, не выдержала и расплакалась. И все рассказала Павлу.

А потом взяла с него слово не причинять вреда Сигизмунду…

Вы можете себе представить, КАК сложно было Павлу сдержать слово, когда он нашел место, где Гизмо прятал свои жертвы?!

И увидел истерзанных девушек…

Я лично – не могу. Потому что видела – Павел действительно любит Монику. Безнадежной, но от этого не менее сильной любовью…

Он смирился с тем, что девушка бросила его – разве смогла бы она даже взглянуть на чешуйчатого монстра без крика ужаса?

Но осознать, что на протяжении года здесь, всего в нескольких километрах от его собственного убежища, над Моникой глумились Гизмо и его урод-помощник?! А он, Павел, даже не почувствовал этого?! Не услышал боль и ужас любимой…

Я не знаю, почему Павел действительно не «услышал» Монику. Скорее всего, именно потому, что не ожидал услышать. Не настраивался. Не искал.

Но зато когда нашел – больше не терял.

И вот теперь бедная девушка думает, что по-прежнему не в себе…

Глава 4

– Варя! Варь, ну ты что?

Голос Моники донесся словно издалека. Я вздрогнула и рефлекторно вякнула:

– А? Где?!

Как дед Пахом спросонья. Для полноты образа надо было бы еще сморкнуться через левую ноздрю и покряхтеть, но – чего не умею, того не умею.

Сопли по земле разбрасывать с энтузиазмом сеятеля не умею. И плющит меня конкретно, когда вижу виртуозов этого дела. Есть же носовые платки…

– Варя!

Чегой-то меня опять не в ту степь понесло. Или отводит кто-то от важного разговора?

«Павел, прекрати!»

«Не говори ей, не надо!»

«Сам виноват!»

«Я… я не знал, что она меня слышит!»

«Он не знал, а мне выкручивайся!»

«Варя, ну пожалуйста!»

«И что, пусть Моника по-прежнему считает себя сумасшедшей?!»

«Нет!»

«Тогда оставь ее!»

«Не могу…»

«Ну и все, и не мешай тогда!»

«Варя!»

«Отстань, кому сказала!»

– Варя?

Вероятно, во время ментального диалога с Павлом лицо мое вовсе не являло образец одухотворенности и избытком интеллекта тоже не радовало.

Во всяком случае, Моника смотрела на меня с испугом и сомнением. Сомнением в моих умственных способностях.

Интересно, а слюни я изо рта пустила?

Рука, опережая команды разума, тут же метнулась к губам и подбородку. Уффф, все в порядке, сухо.

Я постаралась в темпе перевести взгляд в режим «взор». Ну, мудрый такой, глубокий, вдумчивый взор.

Старой вороны на заборе.

Тьфу ты, что за напасть! Павел, прибью! Шутник, елки-палки! Ну все, ты дошутился!

– Варь, с тобой все в порядке? – озадаченно поинтересовалась Моника. – Я, наверное, пойду.

Девушка поднялась и хотела было направиться к выходу, но я перехватила ее ладошку:

– Постой! Моника, запомни, пожалуйста, главное: ты – не сумасшедшая.

– Но голос… – жалобно произнесла девушка. – Я слышу голос в моей голове! И точно знаю, что это голос Арлекино! А ведь мы с ним не разговаривали, только переписывались! А голоса слышат только психи!

– Ну, в таком случае я тоже псих.

– Что… что ты имеешь в виду?

– Ты ведь заметила сейчас… м-м-м… некоторые странности в моем поведении? – усмехнулась я.

– Ну-у-у… – Моника скорчила забавную гримаску и отвела взгляд.

– Было-было, я знаю. Так вот, это я с Павлом цапалась.

– С кем?

– С Арлекино.