Эти глаза напротив

– Жизнь – штука долгая. – И почему я вдруг ощутила себя черепахой Тортиллой? «Я сама была такою триста лет тому назад». – Сейчас ты увлечена своим Арлекино именно из-за его загадочности, недоступности.

– И вовсе нет!

– Моника, ты любишь придуманный тобой образ.

– Я не образ люблю! Я… я его люблю! Его нежность, его силу, его надежность! Я знаю, чувствую – он всегда рядом! Он защитит, не оставит больше! И не нужен мне никто другой, не нужен!

– Ну все, все, успокойся. – Я прижала к себе снова задрожавшую девушку. – Не нужен – значит, не нужен. Тебе сейчас надо окончательно поправиться, окрепнуть. А потом уже будешь…

– Я не хочу потом… Мне он нужен сейчас, понимаешь? Очень нужен. Почему он не приходит ко мне? Если это он меня нашел, он меня спас, он…

Хорошо, что мой мобильный только на виброзвонке. Но даже от этого треска мы с Моникой едва не слетели с кровати от неожиданности.

И звонила, между прочим, Элеонора.

– Мама твоя звонит. – Я взяла телефон и укоризненно взглянула на Монику. – Сейчас мне влетит. Да, слушаю!

– Варечка! – Странный, какой-то обезумевший, больше похожий на сдавленный клекот крик Элеоноры резанул по нервам. – Скажи, что Моника… что моя девочка у тебя! Пожалуйста, скажи, что она у тебя!!!

Все страньше и страньше…

– Н-ну да.

– Слава богу!

– А что случилось?

– Ее хотели убить!

– Что?!!

Глава 11

– Пожалуйста, не оставляй мою девочку одну! Забаррикадируйтесь изнутри, никого не пускайте!

– Элеонора, да что с тобой?! Что значит – никого не пускать? И охрану тоже?

– Да! Я потом все объясню! Минут через десять приедет Игорь со свежими людьми, Дворкин обещал быть, Мартин тоже…

– Ничего не понимаю…

– Варечка, все потом! Сейчас – действуй!

И столько страха, столько напряжения было в голосе женщины, что я нажала кнопку отбоя и заторопилась к двери палаты. Надо проверить, что там такое. Вроде тихо, все спят.

Кстати, Мартин распорядился и насчет моей безопасности. Если честно, в первую очередь насчет моей. И на этаже постоянно находился кто-то из его личных секьюрити. Причем относились к своей задаче более ответственно, чем люди Климко. Во всяком случае, когда бы я ни вышла в коридор, невозмутимый тип в темном костюме непременно маячил поблизости. Они могли сидеть, ходить, болтать с медсестричками, но видно было, что дверь моей палаты постоянно находится в секторе их обзора.

Но для усиления мер безопасности напротив двери в мою палату установили еще и камеру видеонаблюдения.

А вот интересно – как Павлу удалось проскользнуть мимо камеры? Или он и цифровой технике умеет отводить глаза?

Вот именно это сейчас тебя интересует больше всего?! Нашла время!

– Варя! – Ох ты, а про главное действующее лицо Марлезонского балета я и забыла! А оно, вернее – она, очень даже действующая. И неугомонная. Вон, уже сползла с кровати и шлепает ко мне. – Варь, что происходит? Что тебе сказала мама? Ты так побледнела!

– Тише! – шикнула я, переходя на шепот. – Я сама толком ничего не поняла, но сюда мчится со всех сторон Москвы и Подмосковья эскадрон защитников.

– Защитников от кого?

– Понятия не имею! Моника, хватит болтать! Происходит какая-то ерунда, и мне надо хотя бы попытаться в ней разобраться!

– Но…

– Тс-с-с-с!

Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. И облегченно выдохнула – охранник был на месте. И даже не спал! И медленно, какими-то судорожными рывками, направлялся сейчас в сторону моей палаты.

Но облегчение испарилось вместе с выдохом, я даже забыла вдохнуть, увидев лицо секьюрити…

Мертвое какое-то, безжизненное лицо манекена. И такие же мертвые, безжизненные глаза, устремленные сейчас прямо на меня.

Вернее, сквозь меня – взгляд охранника не фокусировался.

Но то, что он шел именно ко мне, в мою палату, сомнений почему-то не вызывало. Хотя их, сомнения, очень хотелось позвать, вызвать, с радостью им поддаться…

Ведь происходящее на самом деле – бред, правда? Ночной кошмар? Галлюцинация, в конце концов?

Но галлюцинация пусть и медленно, но уверенно направлялась ко мне.

Я захлопнула дверь палаты и лихорадочно зашарила по замку в поисках ключа. Которого не было и быть не могло – палаты в клинике изнутри не запирались. Что, в принципе, логично.

Но сейчас, в данную минуту – катастрофично!

Так, Варюха, без паники! Давай порадуемся с тобой тому, что ручка в двери не круглая, а обычная, кочергой. И эту кочергу можно подпереть, не давая ей опуститься. Ну, для начала, чтобы получить фору во времени и постараться за время этой форы придумать что-то еще.

Я метнулась к только-только придремавшему стулу, схватила его за спинку и немедленно получила по ноге от металлической ножки. Вот ведь мстительная скотина!

– Варя?! – Моника ошарашенным ягненком трусила за мной, жалобно хныкая: – Варь, ты что делаешь? Зачем тебе стул? Что ты там увидела? Ну Ва-а-арь! Ой! Мамочки! Что это?!

А это наш доблестный секьюрити добрался до двери и попытался ее открыть. Но буквально за мгновение до этого я успела подпереть ручку стулом.

Ручка дернулась раз, другой, третий, а потом замерла.