Эта гиблая жизнь

Народ глухо роптал, нов глаза своего недовольства не высказывал, боясь потерять последнее и самое сейчас ценное – работу, пусть плохонькую и нерегулярно оплачиваемую, но работу, эту полузадохшуюся птичку надежды. Все перемелется, надеялись, чистая вода наконец проступит – и как тут без спасательного круга работы!..

А работу потерять, упустить из рук эту синичку стало нынче раз плюнуть. Не висел теперь на руководящей шее партийный хомут, не вставал грудью на защиту рядового труженика профсоюз. Один на один – голый, сирый, беззащитный – оставался перед лицом хозяина своего труженик. И разговор с ним был круче армейского с его сакраментальным «не хочешь – заставим». «Недоволен – пшел вон!», – смело и цинично говорили теперь начальники, указывая на дверь. И уже не имели никакого значения ни твои прошлые заслуги, ни регалии, ни твой талант.

Перевалов пока держался. Не трогали его пока. Даже шанс ему дали новые руководители. КБ они возглавили всего года полтора назад, когда прежние заслуженные отцы-командиры ушли на покой.

Перевалов, много лет проработавший под началом тех, прежних, все никак не мог привыкнуть к новому руководству.

Этих ребят (для него действительно – ребят, поскольку каждый из них был моложе него минимум на десять лет) – и начальника конструкторского бюро, и его замов, и главного конструктора с главным инженером, и коммерческого директора – Перевалов знал еще с тех пор, когда они, как и прочие, добросовестно корпели за кульманами, выполняли общественные поручения, участвовали в самодеятельности, играли в футбольной команде КБ. Звезд ребята с неба не хватали, постромки в работе не рвали, но себя показать в нужном месте и в нужное время умели и любили.

А скоро приспело и их золотое время. Начиналось последнее десятилетие многострадального и шумного века. Демократический сквозняк уже гулял по предприятиям, учреждениям и конторам, проникая в самые закрытые из них. Сладкозвучное слово «свобода» туманило голову. Старые конструкторские кони дорабатывали свой ресурс и все пристальнее поглядывали на молодых, присматривая себе замену. Способных и работящих было много, но требовалось еще и умение управлять, командовать, а оно встречалось реже. Хотя, наверное, у кого-то просто сразу и не проявлялось, не мозолило глаза. Может быть, поэтому нынешние ребята-руководители, а тогда еще просто конструкторы каких-то категорий и инженеры, оказались на виду.

Большие говоруны и кроссвордные эрудиты, они любили повитийствовать, охотно выступали на собраниях, устраивали дискуссии в курилках. Они сразу же заметили благосклонное к себе отношение со стороны старых конструкторских коней, больше относившееся к их фонтанирующей энергии, нежели к уму и таланту, и поспешили к ним в льстивое услужение.

Задача «преемников» еще больше упростилась, когда пошла мода руководителей не назначать, а выбирать. Знали их в коллективе как ребят свойских и даже своих в доску, понадеялись, что с ними порядком поднадоевшая размеренная жизнь станет лучше и веселей, а потому и выбрали без проблем.

Жить действительно стало веселей…

Ребята оказались зело хваткие. И в смысле половчее схватить, урвать что под руку подвернется, и в смысле приспособиться, найти свою выгоду даже на догорающих останках родного производства.

Как-то раз один из ребят-начальников перехватил Перевалова в полумраке коридора и под локоток увлек к себе в кабинет.

Молодой начальник долго и пространно рассуждал о том, как резко вокруг все меняется, что старое, слава Богу, уже не возвратить, что жить надо сегодняшними реалиями, в которых рынок правит бал и всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги без конца, а потому волей-неволей приходится вписываться, вживаться в новые условия, если, конечно, хочешь жить по-человечески, а не прозябать в ожидании мизерной зарплаты. Перевалов никак не мог понять, к чему тот клонит, а начальник уже переключился конкретно на него и стал сокрушаться о невостребованности его конструкторского таланта и опыта, которым можно было бы, если постараться, найти достойное применение.

– В общем, Николай Федорович, – испытующе и со значением сказал начальник, – не хотелось бы вам заняться настоящим делом?

Как дальше выяснилось, под «настоящим делом» подразумевалось создание некоего товарищества с ограниченной ответственностью, где Перевалову отводилась роль технического директора. Чем будет заниматься новорожденное ТОО, а в нем – он, Перевалов, начальник объяснял прямо-таки эзоповским языком. Из напущенного словесного тумана Перевалов кое-как уяснил для себя, что ему предлагается перелицовывать или подгонять под нужды и вкусы потенциальных (скорее всего зарубежных) заказчиков имеющиеся в КБ разработки с целью выгодной их продажи.

– Боже мой! – ужаснулся Перевалов. – Продавать то, что береглось когда-то, как зеница ока, как часть национального могущества и как его честь, наконец!

– Николай Федорович, – посмотрел на него как на идиота начальник, – я же вам говорю: рынок, все на продажу, от презервативов и гвоздей до космической техники и грудных младенцев. Нормальный бизнес…