Эта гиблая жизнь

Игорь Штокман

Постникова Екатерина

Постникова Екатерина Валерьевна родилась в 1976 г. в Москве, в семье военного. Позже сама служила сначала в Вооруженных Силах, потом во внутренних войсках МВД РФ.

Основные публикации 2000 г. – журнал «Юность» №№ 7–8, 9; 2001 г. – журнал «Юность» №№ 10–11; 2002 г. – журнал «Юность» №№ 7–8, журнал «Смена» № 7, журнал «Химия и жизнь» № 6, газета «Московский железнодорожник» № 46, 2003 г. – журнал «Если» № 3, журнал «Смена» № 4, журнал «Техника – молодежи» № 5.

Кроме того, несколько рассказов опубликовано в военных изданиях, начиная с 1998 года.

Премия имени Валентина Катаева за лучшую публикацию журнала «Юность» по итогам 2001 года. Победа в конкурсе «Альтернативная реальность», проведенном журналом «Если» в 2003 году.

Чистое небо той зимы (рассказ)

Бабушка Соня впервые пожаловалась на боль в сентябре, буквально через несколько дней после начала занятий в школе. Все лето она была бодрой, бегала по магазинам и гостям, солила огурцы, обзванивала подруг и тащила их на озеро устраивать пикник под открытым небом, в общем – жила. Затеяла даже ремонт в своей комнате, но так и не нашла сил. У нее уже что-то болело, но не сильно, вполне терпимо. Можно было сказать себе: «Милая, а чего ты хочешь в семьдесят лет?» и философски вздохнуть. Но ко всему добавилась слабость, и бабушка стала больше сидеть, чем ходить, а по утрам взбадривала себя все большим количеством кофе, однако – тщетно.

– Ты что? – рано утром, в моросящий дождь, внучка тронула ее, задремавшую за завтраком, и заставила очнуться.

– Я?!. А, ничего. Не выспалась.

– Не ври, бабуль.

Бабушка Соня покусала нижнюю губу. В последние дни она начала худеть, и первым почему-то осунулось лицо.

– У тебя что-то болит? – внучка внимательно посмотрела ей в глаза. – Я же вижу. Ты нездорова.

– Я просто старая, а что у стариков не болит? Внучка фыркнула.

– Ладно. Вот здесь, – бабушка положила руку на живот. – Но это же не такая боль, чтобы…

– Ты у врача была?

– Зачем?

Несколько секунд они глядели друг на друга, потом внучка досадливо поморщилась:

– Ну, тебя что, насильно в поликлинику тащить, да? Взрослая женщина, старая, как ты говоришь, а ведешь себя…

– Не пойду, – капризно возразила бабушка. – Сама сказала: я – женщина. А болит что-то по женской части. Возьмут, вырежут все – и что от меня останется?

– Почему сразу вырежут? – подняла брови внучка и вдруг побледнела. – Бабушка, да ты что такое думаешь, ты спятила…

– Ты в школу идешь? – бабушка посмотрела на круглые старинные часы.

– Нет.

– Выгонят.

– Да по фигу.

Весь коридор второго этажа поликлиники запрудила огромная очередь, и бабушка сразу скисла:

– Нет, я стоять не буду.

– Жди здесь! – внучка рванула бегом, на ходу застегивая куртку, слетела вниз через две ступеньки и пулей долетела до ближайшего гастронома.

В стране еще держался старый добрый социализм, кое-что пока продавалось, не ввели талоны и не начали писать на ладонях номера шариковой ручкой. Магазин был полупуст, за кондитерским прилавком, пестреющим карамельками в стеклянных сотах, зевала толстая крашеная блондинка.

– Верочка! – искренне обрадовалась она. – Как Софья Михайловна?

– Тетя Лена, – девочка пыталась отдышаться. – У вас конфеты хорошие есть? Бабушке нужно. Для врача.

– Что, заболела? – продавщица нахмурилась.

– Не знаю еще. В поликлинике очередь, а она стоять не хочет…

– Ой, поликлиники эти… – лицо блондинки выразило сразу несколько эмоций. – А конфеты есть. Сейчас будут.

Обратно Вера неслась с коробкой под мышкой, и конфеты гремели внутри при каждом шаге.

– Я поражаюсь твоей наглости… – пробормотала бабушка Соня, когда внучка, не обращая внимания на протестующие вопли очереди, втиснулась в кабинет, пробыла там секунду и высунулась, протягивая руку: «Входи!».

Докторша оказалась насмерть простуженной, но улыбчивой, и начала вежливо расспрашивать о самочувствии. Уточнила, где болит, прощупала бабушкин живот. Вера стояла, деликатно отвернувшись, и ясно представляла себе мысли обеих женщин.

Бабушка: «Господи, как же она работает в таком состоянии? У нее из носа течет, как из крана… И пальцы холодные».

Докторша: «Надо же, старуха, а как одета! И белье дорогое. Надушилась вся… Денег, небось, куры не клюют».

Бабушка: «Не знаешь, что у меня – так и скажи, и нечего умное лицо делать».