et in pulverem reverteris

Комиссия по оценке обычно выделяла Тольду квартальную бумагу. Конечно это раздражало его творческие амбиции, но имело и свои плюсы. То, что не встречало особенного восторга у критиков из Комиссии, сталкивалось, как ни странно, с признанием и интересом читателей. Книга шла хорошо, а через три месяца, когда не оставалось ни одного экземпляра, а спрос не падал, можно было рассчитывать на переиздание. В то же время все "выдающиеся шедевры литературы" годами пылились в библиотеках и личных коллекциях, их читали все кто хотел, или был обязан, а автору оставалось только удовлетворение, что, как известно, средств к существованию не давало.

Теперь Тольд ехал совсем медленно. Он еще раз взглянул на щиток, но часов исчезли. Естественно, ему не удалось почувствовать последнего мгновения. Все продолжалось несколько секунд, что свидетельствовало о точности производителя машины. Двигатель внезапно замолчал, Тольд нажал на тормоз, но это было ни к чему, потому как в следующее мгновение уже не было ни тормозов, ни кресла под ним, ни чего бы то ни было вообще, кроме серого порошка, который засыпал Тольда сидящего посреди дороги. Из кучки пыли торчало лишь несколько предметов.

Тольд зашевелился и поднялся, отряхивая штаны и потирая ушибленные ягодицы. Бензин, заправленный утром, впитался в серую пыль.

- Так и знал, что этим кончится! - громко произнес он и плюнул на то, что еще минуту назад было его старой машиной.

Он нагнулся и выгреб свой пиджак, лежавший на заднем сиденьи, потом нашел сумку, в том месте, где раньше был багажник. Еще он подобрал радиоприемник и разгребая пыль проверил, не оставил ли чего-нибудь важного. Он нашел только две свечи от двигателя и недавно замененную лампочку от фары. Он пнул ее в кювет и сошел на обочину.

Теперь все равно. До города два часа пешком. Он залез в карман и достал газету. Сложил ее и уселся под дерево. Он решил подождать машину в сторону города, хотя почти не верил в это. В любом случае он решил отдохнуть и расслабиться после нервной спешки последних часов.

Выставка картин Артура Фиппса открывалась в шестнадцать часов, но уже в полдень явилась Комиссия по Оценке в полном составе, встреченная униженными поклонами автора. Комиссии предстояло еще много работы в четырех галереях города, поэтому они без задержки приступили к работе. Вдоль развешенных полотен мастера поочередно продвигались председатель, два члена комиссии, техник-деструктор и сам автор картин. Замыкали шествие двое рослых полицейских.

Процедура была достаточно простой. Перед каждым полотном председатель останавливался, тщательно изучая содержание картины на протяжении минуты, члены комиссии становились по бокам. Через минуту председатель спрашивал мнение товарищей, потом обращался к стоящему сзади технику и вполголоса произносил соответствующее число. В этот момент автор наклонялся вперед и прислушивался, а двое полицейских опускали сложенные за спиной руки и вытягивали их вдоль лампасов на брюках. Затем техник тщательно выбирал из висящего на груди ящика емкость с деструктозолом, и тщательно опрыскивал поверхность картины.

У первых четырех полотен Артур Фиппс молчал, хотя кулаки его машинально сжимались, а кадык начинал метаться вверх-вниз. У пятого он не выдержал.

- Чтооо? - зарычал он и прыгнул вперед, отталкивая техника. Цепочки и медальоны на его груди зловеще зазвенели. - Сколько? Пять лет? Это же шедевр! Нетленный шедевр! Не позволю!

Но два полицейских уже висели на его руках, они умело оттащили художника на безопасное расстояние. Комиссия продолжала свою деятельность, не обращая внимания на громкие протесты обиженного творца.

ЗОНД ПЛАНЕТАРНОЙ РАЗВЕДКИ С-3

БАЗЕ. СООБЩЕНИЕ VII

Вышли на стояночную орбиту. Видимость остается слабой, однако локализовано несколько центров цивилизации. Планета густо населена. Тип цивилизации - урабанистический. Уровень между III и IV. Снижаем орбиту. ЗПРС-3 - конец сообщения.

Тольд включил приемник. Передавали новости, значит уже час дня. Он раздраженно вслушивался в новости и одновременно смотрел вокруг. Но не увидел ничего, кроме возделанных полей, рощицы на горизонте и протянувшейся в обе стороны полосы дороги, обсаженной кленами и рябинами.