Читаем Естественные эксперименты в истории полностью

В таких экспериментах необходимо по крайней мере попытаться свести к минимуму влияние всех переменных, кроме рассматриваемых, выбрав для сравнения системы, которые во всех других отношениях как можно более похожи. Например, в седьмой главе этой книги Аджемоглу и его соавторы ограничивают сравнение европейских территорий, завоеванных и не завоеванных Наполеоном, германскими землями. Они делают это для того, чтобы уменьшить влияние культурного многообразия, не имеющего значения для целей их исследования. Однако в других смежных исследованиях, не представленных в этой книге, они ослабили это ограничение, рассмотрели также и территории, не являвшиеся германскими, и пришли к аналогичным выводам о влиянии наполеоновских реформ. Керч (глава 1) ограничивает свое сравнение уровней политического и экономического развития тихоокеанских островов территориями, на которых расселились полинезийцы. Однако в четвертой главе Даймонд ослабляет это ограничение, сравнивая острова Тихого океана, колонизированные также микронезийцами и меланезийцами. Причина в том, что предмет его исследования — степень обезлесения, а это параметр, который, как предполагается, менее чувствителен к различиям между расселившимися народами, чем социально-политическая и экономическая ситуация, изучаемая Керчем. Даймонд сравнивает две половины карибского острова Гаити, имеющие различную колониальную историю, и отмечает, что было бы интересно расширить это сравнение, включив туда три других крупных карибских острова — Кубу, Ямайку и Пуэрто-Рико, даже если придется столкнуться со сложностями, обусловленными межостровным многообразием. Хейбер (глава 3) умышленно ограничивает свое сравнение банковских систем в период после 1800 года тремя странами Нового Света (США, Бразилией и Мексикой) и исключает европейские страны, поскольку эти три страны начали свое независимое существование, не имея ни одного банка (бывшие колониальные правительства не выдавали лицензий на банковскую деятельность). Включение европейских стран в сравнение осложнило бы дело необходимостью учитывать различия в развитии банковских систем, которые к 1800 году уже существовали.

Еще один вопрос, широко распространенный в естественных экспериментах, неизменно встает перед исследователем, если тот использует для сравнения статистические инструменты (хотя неявно он присутствует даже тогда, когда сравнение проводится нарративно, без статистических тестов). Может ли статистическая корреляция сама по себе свидетельствовать о наличии причины или механизма?

Конечно нет: чтобы подтвердить наличие причины или механизма, требуется по меньшей мере еще три шага, и все они подробно описаны в обширной методологической литературе. Во-первых, существует проблема обратной причинно-следственной связи: если А и В коррелируют, то, возможно, не А вызвало B, как предполагает исследователь; возможно, наоборот, B вызвало A. Часто эту проблему можно решить, обратившись ко временны́м отношениям — то есть, попросту говоря, изменилось ли А до появления B, или наоборот? Для определения вектора причинно-следственной связи часто применяется статистический метод, называемый тестом Грейнджера на причинность. Также используются и более сложные методы. Возьмем, например, недавнее исследование[394], в котором объясняется, какие участки мозга стимулируют другие определенные участки мозга, когда люди переходят от расслабленного состояния к настороженному. Его авторы нашли ответ, рассмотрев, как разности фаз между независимыми и зависимыми переменными изменяются с частотой их колебаний.

Во-вторых, следует учитывать то, что называют смещением опущенной переменной: возмущающая переменная, идентифицированная в ходе «эксперимента», на самом деле может быть частью взаимосвязанного комплекса изменений, в рамках которого имеются и другие переменные, и в действительности дисперсию результатов, возможно, вызывает именно одна из них. (По сути, это и есть тот самый риск, который исследователи, изучающие естественные эксперименты, пытаются минимизировать, хотя и без возможности полного успеха, как мы описали тремя абзацами выше.) С этой проблемой борются как Банерджи и Айер в своем исследовании последствий британского колониального налогообложения в Индии (глава 6), так и Аджемоглу и соавторы в исследовании наполеоновского влияния (глава 7). Среди множества методов, которые статистики используют для ее решения, часто применяют технику множественной регрессии: иными словами, непосредственно проверяют воздействие других возможных объясняющих факторов и смотрят, не пропадает ли кажущаяся объяснительная сила изначально выбранной переменной, когда во внимание принимаются эти остальные переменные.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология