Есть время жить-2

– Да, похоже… Что этот мужик рассказал, которому ты там что-то резал, под занавес?

– Резал? – Айвар посмотрел на свои руки, словно увидел их в первый раз. – Ну да, уши ему отрезал, не выдержал. Эта падаль участвовала в заражении, но кто, чего и откуда привезли штамм, он не знает. Не знал, точнее, потому что ему повезло, сам подох. Я немного перестарался в конце, когда решил проверить свои познания в анатомии.

– Странно, словно сегодня какой-то особенный день. Тишина вокруг…

– Это Новый Мир рождается, Робби, – тихо говорит Айвар.

Лёвка как будто чувствует, что я скоро уезжаю. Сидит на коленях и мурчит, словно высказывает свое недовольство. Я перебираю его шерсть, хотя мыслями уже там, в дороге. Уже наизусть заучен маршрут, но всё равно, ещё раз мысленно прохожу путь, словно в названиях городов и сёл пытаюсь обрести уверенность, которой мне сейчас так не хватает. Закрываю глаза, пытаясь представить, что нас может ожидать в дороге. Зомби, морфы, люди. Именно так, если выстроить по степени возрастания опасности. Нежить уже перестала быть главной опасностью; то, что в самом начале приводило нас в ужас, превратилось в неудобство. Смертельно опасное, но не такое, как люди. Именно они сейчас представляют наибольшую угрозу в этом зарождающемся мире. Те самые, кто любил говорить о морали, человечности и доброте. Чего стоят все эти слова, когда за последние месяцы вокруг нас творилось такое, что даже в мрачные времена средневековья не придумали! Наслушались от соседей, что происходило в некоторых многоэтажках уже в первые дни эпидемии. Одних сомнительных подозрений хватало, чтобы убить человека. Вспомнился рассказ соседа, как у них в подъезде забили досками дверь в квартиру, чтобы её жильцы не смогли выйти наружу. Да, чему вы удивляетесь? Увидели замотанную бинтом руку у человека и «замуровали» в квартире, а вместе с ним и всю его семью. Раненый, конечно, обратился в нежить, куда он денется, но его близкие были лишены простой возможности убежать. Одним словом, их похоронили. Заживо…

Были и другие, которые кольями забили безобидного выпивоху соседа, единственной виной которого была нетвёрдая походка. С ним даже говорить не пытались, замесили сразу. А инвалиды, прикованные к постели? Их бросали в квартирах, обрекая на медленную, мучительную смерть от голода и жажды… И это уже делали не соседи, а их самые близкие люди – дети, жёны, мужья. Оставляли на смерть стариков только потому, что в машине уже не было места из-за загруженных чемоданов, которыми, кстати, были устланы городские улицы, когда люди дрались в пробках за возможность вырваться из города.

Пир во время чумы, иначе не скажешь. И такие, надо не забывать, тоже нашлись. Устраивали оргии, когда вокруг горели дома и гибли люди. Да, всякое бывало. Всего не упомнишь, а надо. Хотя бы как аргумент для моралистов, которые, задрав слюнявый взгляд в потолок, рассуждают о терпимости, доброте, человеколюбии и морали. Мораль – вещь хрупкая, лопается, как стеклянный бокал от кипятка; для этого даже эпидемии не нужно, достаточно было посмотреть вокруг. Как люди дрались за место в шлюпках, спасаясь с тонущих судов, как отбрасывали беременных женщин от аварийных выходов в самолётах. Правы были предки – изредка смерть человека скажет о нём больше, чем вся прошлая жизнь.

Почему я это вспомнил? Наверное, подвожу итог своих дел. Нет, не земных, с этим подожду, мне не к спеху. Просто Айвар прав, завтра для нас начинается следующий этап жизни. Новой жизни в новом мире.

К нам подходит Альгис, вытирая ветошью и без того чистые руки. От него пахнет смолой, свежими стружками и немного краской.

– Гробы сколачивал?

– Да, – он присаживается рядом со мной, – не положим же погибших мужиков просто так, в мешках.

– Колю же положили, – вспоминаю я.

– Для Коли я тоже гробик сделал, – он показывает руками размеры, – небольшой такой. Когда решим, где парней хоронить, то и его останки перевезём, а то как-то не по-людски получается, – виновато роняет Альгис.

– Спасибо тебе…

В ответ он только машет рукой.

– Да ладно тебе, Робби. Сейчас закончу и машину вашу проверю. Я тут подумал, Виду к себе переселю. Всё равно уезжаете, а пока вас не будет, пусть Аста с Каролисом отдельно живут, я так полагаю.

– Правильно полагаешь…

– Кота своего им оставишь?

– Нет, он к тебе больше привык. Возьмешь?

– Конечно, возьму, всё веселее будет. Кстати, Валерка с семьей решил уезжать отсюда. Хотел вчера, но я уговорил вас дождаться.

– Его дело. Куда едет?

– В сторону Калининграда собирается.

– Не доедет, – констатирую я, – хотя дуракам счастье, может, и доберётся. А там что, торжественный комитет по встрече его ожидает?

Альгис пожимает плечами

– Не знаю. Кстати, Линас бочку солярки привез. Сказал – для вас, в дорогу. Идём, хватит тут по одному слову в час бросать, поможешь гробы вынести…

Роберт 8 мая, вечер