Есть только миг...

– Дык, с 1917 года. – Почесал он затылок. – Отец мой, сюда эмигрировал, после начала беспорядков. Тут и осел. А потом и я родился. Поздним я у него был. Дом этот, – махнул он головой, – он и построил. Дорого он ему дался. Ну, а мы, стал быть, потомки его. Меня зовут Николай Никольский, это мои сыновья, – махнул он рукой в сторону молодых людей, – стал быть, Еремей, эт старший, и Митрофан. Жёны их, Агафья и Любава. Ну и моя половинка, Милана.

– Понятно. – Вздохнул я и понял опрокинутый стул и присел. Остальные тоже расселись. Женщины и так сидели, а хозяин и его дети, увидев, что спешить пока никуда не надо, тоже последовали моему примеру. – Скажи, Николай, а в Россию ты не хочешь вернуться?

– Дык, – пожал он плечами, – кто нас там ждёт? Да и не пустят наверняка. Беженцы. Дети врагов.

– А желание вернуться-то есть? – Уточнил я.

– Желание-то? – Задумался он мечтательно. – Желание с рождения было, да и сейчас не угасло. Душно нам тут. – Вздохнул он с тоской. – Не родное это всё, чужое. Хоть и родился здесь. Отец мне много о России рассказывал. Я с детства заболел ею. И мои дети, и внуки, уже от меня, мечтают вернуться на Родину. Только вот, кто ж нас примет? А если и примут, где жить прикажешь? А тут ещё и изменения у вас крутые. По телевизору чего только не услышишь. И расстреливают у вас и голодом морят, а остальных заставляют бесплатно работать. Я понимаю, что всё это наверняка ложь, только ведь правду-то мы здесь не слышим.

– А правда такова, – перебил я его, – что всё, что вам говорили с экранов, можешь перевести в обратную полярность. За исключением расстрелов. Расстрелы бывают, но казнят в первую очередь предателей. Тех, кто продавал Россию. Марионеток штатов и Великобритании. Ну и всяких там Израилей, и прочих Палестинов. Обычные люди живут нормальной и сытой жизнью... – И я рассказывал ему ещё с полчаса о реалиях сегодняшних дней России. А они слушали, жадно впитывая сказанное, слегка приоткрыв рот. Сразу видно, русские люди, и душа у них болит за Россию серьёзно. А ещё, они очень хотят верить сказанному.

– Мил человек, – спросил Николай через минуту, как я замолчал, а они, пережили услышанное, – а звать-то тебя как?

– Зови меня Александр. – Открыто улыбнулся я.

– Александр, если это всё правда, то я и минуты думать не буду. Пусть первое время в бараке поживём, не страшно, главное на Родину вернуться, и что бы, не преследовали. Вот что для меня главное. А раз говоришь, что наоборот, принимают, таких – как я, с большим желанием, то, о чём тут думать? Согласный я. Где кровью расписаться?

– Не надо нигде расписываться. – Рассмеялся я. – А в бараке вам жить не придётся. Тем, кто устраивается на работу – выделяют жильё. Со временем вы его можете выкупить. А просьба у меня к тебе всё же будет.

– Слухаю я, – насторожился Николай, – что нужно?

– Скоро, здесь станет очень жарко. – Сказал я очень серьёзно. – Настолько жарко, что как бы и континент не накрылся полностью. Так вот, просьба такая у меня к тебе, если есть у тебя знакомые русские, кто хотел бы вернуться домой, поговори с ними. Расскажи, что там сейчас происходит. Надеюсь, ты понимаешь, что скоро будет война, так вот, лучшее место, для того, чтобы, пережить её, вам не найти. А война случится. Здесь без вариантов. Думаю, не более полугода ждать придётся. Только, когда будешь рассказывать о России, не говори о войне, рассказывай о благе. Кто послушается тебя, выживет, ну а те, кто проигнорирует – ну, что ж, нам тоже такие не нужны. Понимаешь меня?

– Вона чего, – задумчиво поскрёб он макушку, – как не понять. Есть у меня знакомцы, много. Я понял тебя, Александр. Тебе нужно, что бы патриоты России вернулись на Родину.

– Не только мне нужно, тебе нужно, вот им нужно, – махнул я рукой на внимательно слушающих нас семейство, – другим Россиянам нужно, России нужно. Вам строить её придётся, и от вас будет зависеть, какая она будет. А диссиденты нам не нужны. Более того, сразу скажу, что такие будут отсылаться обратно. Если не успеют навредить. А если успеют – то с такими и разговор короткий.

– Понял я, понял, – замахал он рукой, – и полностью поддерживаю тебя, Александр. Сделаю всё, что смогу. У нас есть община, русская община, так что, затруднений это не займёт. Прямо сейчас мы и уедем отсюда. Всё равно нам здесь уже не жить. Жаль дом только. Но и его я не оставлю. Ты лучше скажи, зачем сюда заезжал-то? Не поверю, что специально, чтобы нас спасти.

– Ха, – вскрикнул я, – чуть не забыл. Заехал, чтобы узнать, как мне на ракетную базу попасть?

– Базу-то? – Хитро посмотрел он на меня. – Теперь понимаю, о чём предупредить хотел. А поворот на базу через пять километров будет. Грунтовка. Так же, как и ко мне сворачивать. Не доехал ты, стал быть. Но видимо, сам господь бог попросил тебя свернуть сюда. А глянуть-то на тебя можно? Или это секрет великий? Просто мне как-то неприятна эта личность. Не чувствую родства.

– Думаю, что теперь можно, – улыбнулся я, – да и надоела она мне просто жуть. – Сказал я и аккуратно снял маску. Она мне ещё может пригодиться.