Есть так держать!

Фашистское командование, собрав огромные силы, приготовилось нанести советским войскам решительный и сокрушительный удар. По его расчетам, пьяные полчища, воспользовавшись внезапностью нападения именно на этом направлении, должны были за несколько дней покончить со Сталинградом, а потом, точно выдерживая даты, указанные в приказе, двинуться дальше.

Но командование Советской Армии разгадало план, так старательно разработанный в фашистском логове, и советские дивизии мощным заслоном встали на пути врага.

Много сил стянуто фашистами к городу. Сутки, часы и даже минуты решали успех битвы. И на защиту Сталинграда поднялась вся страна. Население города в этой борьбе было в первых рядах. Из цехов тракторного завода вышли танки. На их броне виднелись свежие заплаты. Рабочие, которые сами, под непрерывными бомбежками и обстрелами, отремонтировали танки, теперь вели их в бой. Советские солдаты, утомленные длительным маршем и зноем, закрепились на новых позициях и встретили врага огнем из домов, подвалов и заставили его топтаться на месте, кровью расплачиваясь за каждый метр земли.

Началась великая битва на берегах Волги.

Центр тяжести всей войны переместился на берега великой русской реки: сюда направлялись плотные колонны войск, сюда потянулись бесконечные вереницы пушек, танков, машин со снарядами, патронами, продовольствием, здесь застучали топоры и перекинулись через воложки новые свайные и понтонные мосты. Но через Волгу за несколько дней мост не перебросишь: глубока, широка, могуча, да и фашистские самолеты не жалели бомб. Тогда к городу и подошла Волжская военная флотилия. Ее корабли стали живым мостом, соединяющим город с левым берегом. Они же залпами своих орудий превращали в железный лом фашистские танки, смешивали с землей неровные цепи наступающих.

Огонь, клубы удушливого дыма, грохот выстрелов и бомбовых разрывов да светлые царапины трассирующих пуль на темном небе — вот все, что осталось в памяти Вити от первой ночи работы на переправе.

Витя даже не мог сказать, сколько раз они ходили в город, и опомнился лишь после того, как, забравшись в кусты ивняка, катера заглушили моторы.

Но и наступивший день не принес тишины. В городе все по-прежнему стонало, скрежетало, рушилось, а десятки самолетов с черными крестами на крыльях кружились над ним, засыпали его бомбами или поливали свинцом, проносясь над опустевшими улицами.

Не один Витя смотрел на город. Рядом с ним были и матросы с катеров, и солдаты, уже побывавшие в городе, и командиры частей, которым ночью предстояло переправиться туда.

— Пятые сутки так, — сказал сапер, выжимая мокрую гимнастерку. — Ни днем ни ночью покоя не дает.

— Ну а наши как? — спросил один из командиров.

— Как положено… Вцепились в землю и держатся… Только сила силу ломит…

— Эй ты, стратег! — злобно крикнул солдат с забинтованной головой. — Ты там был? Был ты там, я спрашиваю?

— Нет… Мы на переправе работаем.

— А меня только утром оттуда вывезли. Сходи туда, а потом и говори, кто кого ломит.

— Да ты чего на меня окрысился? Нешто я что неподходящее сказал? — обиделся сапер. — Прет он…

— Не мели! Нас была рота, остался взвод, а мы как стояли, так и стоим!.. Ни одного дома не сдали!

— Вы-то, может, и не сдали, а он уже в городе. Днем и ночью так и валит, так и валит.

— А ты уже и раскис? Эх, был бы я начальником — всех вас, тыловых, в один момент на передок отправил бы.

— По-твоему выходит, что мы здесь даром хлеб солдатский едим? — теперь обиделся и товарищ сапера.

— Даром не даром, а нет у вас настоящего солдатского понимания. «Сила силу ломит»!.. Сила-то, она разная бывает. Вот еще до войны видел я одного припадочного. Сначала трое здоровых мужиков его спеленать не могли, а потом он сам раскис, обмяк и пена из рта. Смотреть противно!.. Фашист-то сейчас и прет, как тот припадочный. Чует, что скоро дрыг-дрыг ногами — и носом в землю.

Кругом заговорили, засмеялись все разом, а солдат неторопливо свернул цигарку и спросил:

— Огонек, земляки, найдется?

Сапер первым достал зажигалку, высек огонь и поднес его к самокрутке солдата.

— Это ты здорово сказанул. Спасибо за науку.

— Кушайте на здоровье! — сверкнул зубами солдат.

Вите тоже легче стало. До этого он смотрел только на дымящийся город, видел лишь его изувеченные дома и над ними — фашистские самолеты, но теперь невольно огляделся по сторонам. Под деревьями стояли пушки, танки. Их пока было маловато, но они грозно нацелились на врага. Немного дальше — полевые госпитали. Около них и на берегу сидели раненые: они ждали ночи, чтобы вернуться в город. И в небе над переправой кружились не только фашистские самолеты. Вот три истребителя врезались в стаю бомбардировщиков и разметали их. Правда, один из наших истребителей задымился, начал было опускаться, но потом, словно передумав, рванулся вперед и полез в самую гущу боя, распластав между облаками хвост черного дыма.

Истребитель все еще в воздухе, а два бомбардировщика уже врезались в землю.

А вечером, собрав матросов на поляне в лесу, капитан-лейтенант Курбатов сказал: