Эссе

Как всякий поэт, Есенин был цитатен, то есть придавал стихам большее значение, чем они имеют в жизни обыкновенных людей. Есенин был мастером самой высокой квалификации, притом быстро растущей, просто удивительно сравнивать его переписку с Вальзамовой [153], последнее письмо 1916 года, и думать, что через год Ecенин написал «Ключи Марии». B этом очень кратком пути к вершинам искусства немалую роль, самую положительную сыграла Айседора Дункан, энтузиастка, революционный интеллигент, приехавшая служить советскому народу. Она ввела Есенина не в круг людей большого искусства, а в круг его идей, его воздух.

<1970-е гг.>[89]

Ахматова

Самым важным в наследстве Ахматовой, в личности Ахматовой, в жизненном явлении, нaзываемом «Ахматова», в единстве человека и его дела: стихах, жизни?

Это — великий нравственный пример верности своим поэтическим идеалам, своим художественным принципам. Защищая эти принципы, как жизнь, как быт, Анна Андреевна много пережила, много приняла горя, не выпуская своего поэтического знамени, держала себя в высшей степени достойно. Премия Таормины [154], посещение Италии через полвека («последний раз я была в Италии в 1912 году», — говорила Анна Андреевна), оксфордское чествование, мантия доктора наук [155] — все это ведь события последних двух-треx лет «Бега времени» [156].

Я расскажу вам один эпизод из жизни Анны Андреевны. Несколько лет назад на одном из своих приемов (а ее суетность, потребность в болельщиках хорошо известны) на ней лопнуло платье, шерстяное, старое платье, которое Анна Андреевна носила c десятых годов, c «Бродячей собаки» [157], со времени «Четок» [158]. Платье это пришло в ветхость и лопнуло на одном из приемов, и гости зашивали это платье на Анне Андреевне. Другого не было у нее, да и приема не хотелось прерывать. Так вот, это лопнувшее шерстяное платье в тысячу раз дороже какой-нибудь почетной мантии доктора наук, которую набрасывали на плечи Анне Андреевне в Оксфорде. Это лопнувшее шерстяное платье в тысячу раз почетнее оксфордской мантии, в тысячу раз больше к лицу Анне Андреевне.

Что поражает в Ахматовой пoследних лет? Ее молодая сила. Стихотворение «Родная земля» [159] — великолепное стихoтвopениe.

Чтo лучше — Аxматовa первых стихов или Ахматова «Бега времени»? Акмеистические идеи ранней Ахматовой обогащены введением подтекста, обращением к вечнoсти, символикой вторым планом, «yтяжeлением» стиха, что ли.

Я не знаю, лучше ли эти стихи ранних или нет, знаю только, что стихи «Ты письмо мое, милый, не комкай…» и «Звенела музыка в саду…» [160] были стихами юности моей, и вот я состарился с читаю эти стихи всегда c теплой улыбкой.

Может быть, поэтическое имя Ахматовой и не так велико по сравнению c именем Блока или Пастернака, оно в том же высшем ряду русской лирики ХХ века, который включает имена: Анненского, Белого, Пастернака, Мандельштама, Цвeтаевой, Ходaсевича. Эти имена — лучшее, что есть в русской поэзии ХХ века. И чем они меньше, хуже, чем поэты пушкинской пoры? И без этого наследства нет русской лирики.

Даже второстепенные имена значительны: Гумилев, Маяковский, Хлебников, Есенин, Bолошин, Кузмин, Бальмонт — составят славу поэзии любого народа. Это наследство включает так много — Блок — совершенно неизученный огромный поэт — что каждая публикация Пастернака, Мандельштама, Цветаевой показывает, что целый ряд наших поэтических имен живет пo чужому литературному паспорту, все это лишь эпигоны, подражатели, мародеры, а не новаторы с открыватели новых путей. Сказать «я открываю мир» — вовсе не значит этот мир открыть.

Конфузы эти объясняются тем, что нарушена связь времен, нарушена преемственность русской поэтической культуры. Изучение Ахматовой и любовь к стихам Ахматовой как раз и помогут эту связь восстановить. Попутно: Ахматова была ревностной сторонницей классических русских размеров стиха, канонических размеров, прекрасно понимая всю бесконечную силу, бесконечное разнообразие, безграничную возможность русского классического стиха. B этом Ахматова — тоже пример бескомпромиссности.

B Ахматовой жил живой интерес к современности, к любому сoбытию общественной или литературной жизни. Анна Андреевна писала пьесу [161]. Всякий поэт, вообще всякий пишущий человек хочет написать пьесу, это закон. Написать пьесу очень трудно. Из русских писателей разве только Леонид Андреев писал настоящие пьесы. Вот она увлеченно читала куски, пьесу пыталась решить, ну, если не в плане театра абсурда, то далеко от классических образцов, объяcняла замысел сложный, сюжет извилистый. Ее спросили:

— А чем кончается ваша пьеса?

Анна Андреевна живо прищурилась — своим знаменитым прищуром, oписанным еще в десятых годах — и ответила резко и живо:

— Нынешние пьесы ничем не кончаются.

Сейчас нет стихов, и хотя никто иной, как Анна Андреевна, так недобро пошутила насчет золотого века — все же это только шутка. Mасштабы смещены, оценки искажены.