Если враг не сдается

Геннадий Ляшников, глядя на себя в зеркало в прихожей, усомнился в своих силах: трусы в крупный цветочек, как у волка в мультфильме, майка однотонная, но с желтоватыми пятнами под мышками, прическа — «шухер». В таком виде вряд ли поможешь даже сугубо гражданскому и сильно пьющему соседу, не то что полковнику Главного разведывательного управления.

Военком снова прижал трубку к горячему красноватому после сна уху и распорядился чуть хрипловатым голосом:

— Так, продиктуй радиограмму.

Дежурный диктовал четко, раздельно и торжественно, как Левитан о взятии советскими войсками Праги, а Ляшников отказывался что-либо понимать. На кой хрен, думал он и зачем-то оттягивал резинку на трусах, полковнику ГРУ знать, «косил» ли от армии какой-то Батерский и встречался ли он в поезде с сержантом срочной службы?

— Полномочия этого Артемова подтверждены? — начал просыпаться военком.

— Так точно, товарищ полковник. Пришло распоряжение из главка мобилизационного управления от полковника Ступина.

Срочно...

Что можно сделать срочно в ночь с воскресенья на понедельник? Срочно не получится — не поднимешь же на ноги весь личный состав военкомата, чтобы разыскать дело на какого-то Батерского. Если он действительно «косит» от армии и на то у него есть медицинские или иные справки, то без участкового милиционера к нему идти бесполезно. Можно, но бесполезно, поправился Ляшников. Так и так ждать начала рабочего дня; а совсем уже реально — его разгара.

Он повесил трубку, прошел на кухню и поставил на газ чайник.

Батерский... Знакомая фамилия. Но ничего конкретного. Наоборот, в голове возник какой-то сумбур относительно проверки в каком-то мотострелковом подразделении.

«В подразделении отсутствует дисциплинарная практика, процветает сокрытие грубых нарушений воинской дисциплины, а порой и преступлений. Журналы учета грубых нарушений воинской дисциплины ведутся крайне халатно. Индивидуально-воспитательная работа с военнослужащими загублена. Личные дела на себя заполняют сами военнослужащие... В батальоне №... каждый пятый солдат совершил преступление. Командир полка полковник М. и его заместитель п/п-к Н. обстановкой в подчиненных воинских коллективах не владеют, мер по пресечению подобных безобразий не принимают, расследований не проводят...»[8]

Что-то очень знакомое, но что?

И тут, когда чайник на плите засвистел боцманской дудкой и словно дал команду «Полундра!», Геннадий Алексеевич вспомнил, кто такой этот Батерский. Точнее, поначалу припомнил его мать — истеричную особу. Три года назад и годом позже она дала жару всем работникам военкомата. Приходила с жалобами, просьбами и заклинаниями не одна, а в составе коллег из какого-то местного «материнского клуба», борющегося за права призывников и военнослужащих.

Вот из-за кого сыр-бор...

Успокоившийся было военком подумывал над тем, чтобы сейчас же, через дежурного, совершить радиообмен с полковником ГРУ Артемовым и, что ли, успокоить его. Однако информация, полученная руководителем оперативно-следственной группы, будет неполной и вряд ли удовлетворит его. «Ему подавай, — рассудил Ляшников, — полную картину дел». То бишь предстояло выяснить, встречался ли Батерский с неким сержантом Литвиновым. И сам он разве не понимает, что его «срочно» весьма условно? Нет, он ждет радиограмму не раньше того самого разгара рабочего дня, о котором подумал военком Ляшников.

Успокоившись окончательно, он вернулся в спальню и, на удивление себе, но не своей половине, крепко заснул.

Глава 9 Террористы

22

14 апреля

Еще неделю назад покров податливого водянистого снега в лесу порой достигал полуметра, а на участках, заросших кустарником, можно было провалиться по пояс. Лишь на возвышенностях солнечные лучи растопили снег, обнажая островки-проталины, которые серовато-зелеными цепочками разбегались во все стороны. Террористы, месяцами скрывавшиеся в лесах и горах, настоящие егеря и мастера своего дела, умело обошли бы и такие места, которые хорошо хранили следы и могли выдать группу. Как на болоте, ступая с одной кочки на другую, с одного бугорка на другой, можно было продвигаться темпом два-три километра в час. Теперь же в лесу снега почти не осталось, а лишь небольшие серовато-белые подтаявшие шапки, топорщившиеся сухими стеблями прошлогодней травы, сучьями и желтоватой еловой шелухой, напоминающей луковую.

Большинство из боевиков Адлана Магомедова словно вернулось в родную стихию, в лесисто-горную местность Чечни, где в хорошо оборудованных лагерях они оттачивали свое мастерство, где их первобытную необузданную дикость, жажду крови и мести умело укрощали, контролировали и нацеливали в нужном направлении инструкторы-наемники с Ближнего Востока и местные командиры «диких дивизий».

В эту ночь с воскресенья на понедельник задувший с востока ветер вначале разогнал, как остатки сна, последние обрывки облаков и обнажил высоко стоящую на юго-западе луну.