Если враг не сдается

— Час, Игорь, час. В половине шестого жду тебя в своем кабинете. Расклад такой: досыпать будешь в землянке. Жить будешь плохо — но не долго.

— Не понял. — Старший сержант приподнялся на локтях и прищурил на ротного припухшие веки. — С какого это?..

— С такого... — Капитан и сержант были почти ровесниками, их не связывала тесная дружба, тем более интересы: сейчас у Миротворца, «спустившегося с гор», основной интерес — портить местных девок, при случае бить морды их парням.

Парень дослуживает, размышлял капитан Шаров. Уволится он в числе первых — в этом сомневаться не приходилось, и ротный махнул на него рукой, всё же отдавая ему должное: двенадцать месяцев сплошных спецопераций в Чечне стоили гораздо дороже двух-трех месяцев «расслабухи».

И от командира части полковника Кондратова ротный получил отмашку: мол, не трогай генеральского отпрыска. Что переводилось немного иначе: «Не связывайся, иначе говна потом объешься».

Как ни странно, ни своим разнузданным характером, ни поведением Миротворец не влиял на курсантов. Про него в курсантских кругах просто гуляли легенды, словно Мельников сам ходил в заместителях основателя ВДВ «дяди Васи» Маргелова и... геройски почил. Не погиб, а именно почил. Спокойно так, не мучаясь.

— С такого, — повторил капитан. — Сегодня ты вместе с группой товарищей, — с выражением выговорил Шаров, — идешь готовить учебные базы. Намечается простенькое мероприятие с двумя неизвестными: есть группа условного противника и есть группа, которая жаждет обезвредить ее. Лес, свежий воздух, быстрый ручей, автоматы Калашникова, ножи выживания. Что еще нужно для счастья?

— А товарищи без меня не могут подготовить учебные базы?

— Без тебя — нет. Они, секс-символ ты наш, не могут без тебя. Вот в землянке ты им и расскажешь, кто тебе драил шпиндель этой ночью.

— Слушай, товарищ капитан, я, в натуре, не выспался. И вообще, если говорить прямо, я бы выбрал для себя работу попроще. Пошли кого-нибудь другого — Ротвейлера или Упыря, ну?

— Вышеназванные тобой товарищи включены в состав группы условного противника, потому не могут сами для себя готовить и обустраивать базы, им еще нужно будет их найти. Тот же Упырь забыл, когда последний раз был там.

— Когда они уходят? — быстро спросил Мельников, находя выход.

— Завтра.

— Я с ними, понял? Включай и меня в список. А сегодня дай мне поспать.

— Всё?

— Всё.

Мельников демонстративно укрылся с головой и фальшиво захрапел. Что делать, ради нескольких часов сна он жертвовал несколькими сутками, которые ему предстояло провести в полевых условиях. Воистину — час сегодня равен двум часам завтра, как сказал кто-то из великих.

— Тебе не в спецназ, в санбат надо было идти, — насмешливо заметил капитан.

— Почему? — раздался приглушенный голос из-под одеяла.

— Эмблема у медиков как раз для тебя: хитрый, как змей, и выпить не дурак.

Капитану Шарову в это утро не спалось, до подъема оставалось достаточно времени, и Андрей решил скоротать его в закрытом тире, расположенном в полуподвальном помещении вещевого склада. Из сейфа ротный прихватил трофейный «М1911» — зависть многих офицеров и сержантов учебки, особенно — прапорщика Седова и Миротворца. Во время одной из последних зачисток он положил «духа», у того оказался реликтовый пистолет. Уникальный в своем, роде, знаменитый «М1911» «Covernment», изобретенный Джоном Браунингом и изготовленный фирмой «Соlt» в чале прошлого века. По виду он напоминал «ТТ», а в надежности и простоте в работе не уступал современным образцам пистолетов, даже по некоторым параметрам превосходил их. До сих пор пистолеты «М1911» применяются практически на всех соревнованиях по боевой стрельбе. Под номером патента и датой изготовления (19 августа 1913 года) шла надпись на русском языке: «Англ. заказъ». Шаров интересовался этой надписью: оказывается, небольшая партия «М1911» была приобретена в Англии частным торговцем. В российских магазинах это оружие продавалось свободно офицерам, остальным — по записке околоточного надзирателя.

Встав у огневого рубежа — до мишени 25 метров, Андрей взял пистолет в правую руку, ощутив его привычную тяжесть, в какой-то степени благородную («Может, оттого, что в начале прошлого века его держал российский офицер?» — как-то задался вопросом Шаров), которая «придавливала» руку, не давала ей дрожать, не утомляла и не ухудшала стрельбу.

В руке пистолет лежал удобно. Он имел несколько тонкостей, например, в самом «критическом» месте хватки — это сгиб между большим и указательным пальцами — плотное соединение руки с оружием обеспечивалось деталью, которая ко всему прочему оберегала руку от работающего затвора и служила автоматическим предохранителем. Хорошо изучив этот пистолет, Андрей знал: стоит хоть немного ослабить хватку, и подпружиненная деталь тут же заблокирует ударно-спусковой механизм.