Если так рассуждать…

Жена нимало не возражала против сплющенной спирали мужа, так как должностной оклад оставался почти неизменным. Как, впрочем, и премиальные.

Многочисленные переброски ничуть не меняли Ахилла. Геройская осанка, голос, гневное выражение румяного лица — все оставалось прежним. Пожалуй, только хромота с годами усиливалась, чаще ныла к непогоде больная нога. Словно в насмешку, Ахилла за частые перемещения за глаза именовали быстроногим.

Сейчас он взирал из окна на заводской пейзаж. Конский гребень его парадно-выходного шлема топорщился яростно и непобедимо.

— У нас тут ящик золотой обнаружился, — сообщил Мидас, не вдаваясь в подробности.

Ахилл величественно отвернул голову от окна п осмотрел подчиненного.

— Чего же вы от меня хотите?

— Как же, — запыхтел Мидас. — Надо что-то предпринимать. Драгметалл все-таки… Оприходовать или как… Куда мне его девать-то?

Ахилл поморщился.

— Ваша фамилия, кажется, Мадас?

— Мидас. Ми — первый слог…

— Да-да, верно… На прибалтийскую похожа. Сам-то откуда родом?

— Местный я, — сдержанно ответил Мидас. — Грек.

— Так если местный, — задушевно произнес начальник, — почему такой трудный в жизни?..

— Это как понять?

— Ну, вот вы явились ко мне насчет какого-то ящика. Трудно было этот вопрос решить на месте? Или непременно надо переложить на других свою ответственность? Сами-то боимся? Пальцем не шевельнем без команды? Увиливаем, так?

— Я не увиливаю, — сказал сбитый с толку Мидас. — Я узнать только зашел…

— А вы поменьше, поменьше ходили бы, — посоветовал новый начальник. — Своей головушкой почаще пользуйтесь… Нет, это просто поразительно! Только-только начал входить в курс дел, загружен выше горла — сразу является какой-нибудь… Обязательно нужно влезть со своими мелочами, все поперепутать, оторвать, поломать…

— Да я…

— Именно вы, товарищ Мадас! Ступайте и работайте. Не отвлекайте меня, я нынче в гневе!

И Ахилл отвернулся к окну, возмущенно бормоча про себя: «Душить прекрасные порывы» — присловье, появившееся у него с недавних пор.

Приближаясь к своему закутку, Мидас услыхал тихий, въедливый скрип, — как будто скребли напильником по металлу. Он ускорил шаг, рывком распахнул дверь и обнаружил Сизифа.

Несун-рецидивист мирно стоял посреди комнатки, держал в руках старый номер газеты «Боги жаждут» и внимательно изучал первую страницу. Камень лежал рядом. Сизиф частенько катал его по всему заводу, жарко доказывая встречным, что гора шлакоотходов пришла в негодность и что безобразие — заставлять людей трудиться в аварийных условиях.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Мидас.

— Неплохо написано, — отозвался несун-рецидивист, не отрываясь от газетного листа. — Репортаж из кузнечно-прессового о выпуске стотысячного треножника. Вот, послушайте: «Есть стотысячный! В цехе подлинный праздник сегодня. С речью торжественной выступил Зевс, директор «Олимпа». Рек — и аплодисменты бурной волною вздымались…»

Мидас взглянул па золотой ящик. На одной из досок виднелась глубокая свежая борозда.

Мидас пнул камень ногой и велел несуну убираться восвояси. Камень легко вылетел за дверь.

— Выкатывайся, мазурик!

Сизиф с облегчением выскочил из комнатки. На пороге он выронил из рукава напильник, проворчал: «Пораскидали тут инструментарий…» и укатился со споим камнем в цех амфор и дисков. Несун приспособился вывозить в специально выдолбленной полости камня по два-три диска зараз, метал их через заводской забор и за полцены загонял покупателям. Диски брали плохо. Тогда оборотистый несун сделал из них красивые дорожки на даче.

Мидас запер дверь на ключ и сел звонить. В финансовом отделе принять ящик отказались. Бухгалтерия о золоте и слышать не желала, но предупредила об ответственности.

— Вы материально ответственное лицо. Ящик найден во время вашей смены, следовательно, вам и карты в руки. Можем лишь поздравить с находкой…

— Оприходуйте его, — взывал сменный мастер. — Мне хранить негде. Боюсь, вдруг сбондят?..

— Это что такое — сбондят? — насторожились в бухгалтерии. — Смотрите, драгметаллы не игрушка. Вы отвечаете за каждый грамм! Хранить только в сейфе.

— Откуда у меня такой сейф! Он же большой, кусок-то…

— За сейфом обращайтесь в АХО. И — слышите? — помните о строгой ответственности за сохранность!

Мидас бросил трубку и глубоко задумался. После размышлений и терзаний решено было сдать золото в госбанк, как найденный на заводе клад.

Колесницу с находкой с трудом волокли два грузовых пегаса. У выездных ворот дежурный Цербер строго потребовал накладную.

— Это клад, — объяснил измученный Мидас. — Он без накладной лежал.

Цербер всем корпусом заслонил ворота, с угрожающим видом полез в кобуру, висевшую на ремне поверх форменного хитона с накладными карманами на пуговичках. В кобуре страж ворот хранил всего лишь три носовых платка (по числу голов). Тем не менее, Мидас устрашился воинственного жеста и отвел колесницу обратно.

Злополучный ящик удалось смять в плотный комок под прессом в кузнечном цехе. Мидас затолкнул драгоценность в слезно вымоленный сейф и несколько дней жил относительно спокойно.

На следующей неделе нагрянула комиссия во главе с Фемидой.