Если судьба выбирает нас…

– В прямом. Ваш рассказ станет основой для разъяснительной записки об обстоятельствах приведения в негодность действительного обмундирования. На основании данной записки вам выдадут внеочередные «мундирные». Военная бюрократия, так сказать.

– Ну что ж… Я не очень хорошо помню произошедшее, но… – И я принялся рассказывать.

Выслушав краткое изложение события, Комаровский попросил рассказать поподробнее, то и дело задавая наводящие вопросы. При этом он непрерывно чирикал карандашом в своем «кондуите»[15]. Обессиленный, я почти не сопротивлялся и лишь под конец вежливо спросил – неужели получившийся рассказ на пять страниц необходим для соблюдения всех формальностей?

– Ну что вы! – Мой собеседник смущенно улыбнулся. – Для отчетности мне бы и трех строк хватило. Дело в том, что я в некотором роде летописец полка. Записываю все важные события или занимательные происшествия. А ваше чудесное спасение вполне достойно быть занесенным в анналы. Я, возможно, несколько злоупотребил вашим вниманием, но поверьте – это же живая история.

– М-да… – Я не нашелся что ответить. Все сказанное вольноопределяющимся было столь искренне и непосредственно, что я даже раздумал возмущаться. – Георгий Сергеевич, а давно ли вы ведете свою хронику?

– В полку я менее полугода, однако мои записки пополняются ежедневно. Собственно, записи я начал вести с самого первого дня войны, еще будучи студентом. – Комаровский поправил очки. – Я просто почувствовал, что должен непременно составить отчет о столь тяжком для отчизны времени.

– А где вы учились?

– Историко-философский факультет Московского университета. Я верю в свое призвание и в действующую армию пошел, дабы стать непосредственным участником событий. Вот посмотрите. – Вольноопределяющийся достал из своей сумки кипу тетрадок. – Общий ход военных действий, мои размышления о судьбе Отечества, жизнь в тылу. А вот тут уже фронтовые записи.

– Любопытно. Георгий Сергеевич, не могли бы вы одолжить мне для первичного ознакомления хотя бы вот это? – Я взял из его рук тетрадку с надписью «ВОЙНА. 1914–1915 –1916».

– Да-да, конечно! – Собеседник аж покраснел от смущения. – Буду рад.

– Премного благодарен.

– Прошу прощения я, кажется, отнял у вас много времени. Впрочем, меня, наверно, и так уже ищут. – Вольноопределяющийся стал судорожно засовывать свои тетрадки в полевую сумку. – Ах да! Я готов забрать ваши документы для зачисления в полк и соблюдения всех формальностей. Завтра же вы сможете получить у полкового казначея казенные средства на приобретение обмундирования и снаряжение, а как только доктор сочтет возможным – будете представлены командиру полка и офицерскому собранию.

– Извольте.

7

Когда утомительный, но неожиданно полезный посетитель ушел, я, сняв сапоги, расположился на кровати с заветной тетрадкой в руках. На потрепанных, исписанных трудночитаемым почерком листах была масса так необходимой мне сейчас информации.

Эдакая игра «Что? Где? Когда?» с самим собой.

Итак…

«Кампания 1914 года почти сразу же пошла по совершенно иному сценарию – гораздо более благоприятному, чем в нашем варианте истории.

Восточно-Прусская операция до поры до времени шла в колее, знакомой всем по школьным учебникам: русская 1-я армия наступает в Восточной Пруссии севернее Мазурских озер, отрезая основные силы германской армии от Кенигсберга. 2-я армия наступает из Польши, западнее тех же Мазурских озер, с целью недопущения отхода немцев за Вислу. Однако Ренненкампф, который командовал всем Северо-Западным фронтом[16], подгоняемый регулярными животворящими пинками из Ставки, повел операцию в tempo di marcia[17], отличившись при этом жесткой скоординированностью действий обеих армий.

Итак! Германская 8-я армия после Гумбинен-Гольдапского сражения с русской 1-й армией была развернута на юг, против 2-й армии. В моем родном мире из-за задержки продвижения 1-й армии на 2 дня эта авантюра окончилась для немцев удачно. Здесь же…

Остановка русского наступления в Восточной Пруссии была, но на деле оказалась гроссмейстерской паузой, сопровождаемой изящной дезинформацией о невозможности дальнейшего продвижения.

Немцы купились.

Оставленный против них заслон – полторы пехотных и одну кавалерийскую дивизию – части русской 1-й армии просто смели, выйдя в тыл основной группировке германской 8-й армии. Потомки нибелунгов, увлеченные боданием с передовыми частями 2-й армии, по сути, оказались между молотом и наковальней.

Итог – левый фланг немцев был отрезан от основных сил, окружен и уничтожен в районе Алленштайна. Правый фланг 8-й армии в упорном сражении вырвался из клещей, и немцы спешно стали отходить к Висле. Потери германской стороны убитыми, ранеными и пленными составили 43 тысячи человек. Три немецких генерала были убиты, пятеро попали в плен. В том числе и фон Гинденбург![18]

Эх! Не назовут теперь его именем дирижабль.

Кроме того, было захвачено двести пятьдесят орудий и большое количество иного военного имущества. Общие потери немцев за все время операции превысили семьдесят пять тысяч человек.