Если судьба выбирает нас…

Может быть, я чего-то не понимаю, но, по моему скромному мнению, подобный прорыв в организации армии и обеспечении ее вооружениями без какого-либо «постороннего» вмешательства абсолютно НЕВОЗМОЖЕН. Даже учитывая ту самую «роль личности в истории», которую у нас сыграл Николай II Кровавый, а здесь исполняет Александр IV Реформатор.

Я настолько погрузился в размышления по данному вопросу, что прослушал всю «торжественную» речь командира роты и очнулся только после команды «разойдись».

У меня появился ординарец.

Вообще-то, в теории, у каждого офицера должен быть денщик – нестроевой солдат, который в атаки не ходит, а занимается хозяйством командира. Знаменитая военная реформа 1908 года, не перестающая меня удивлять, несколько урезала офицерские привилегии. Теперь денщик полагался не по званию, а по должности. Командиру роты – положено, а мне вот – не положено.

Поэтому у меня – ординарец.

Ординарца мне «родил» Лиходеев после того, как «тройной Казимирский» приказал ему это сделать. Буквально так и сказал:

– Лиходеев, где хочешь, но роди господину прапорщику ординарца!!!

– Слушаюсь, вашбродь!!! – гаркнул бравый фельдфебель и, четко повернувшись через левое плечо, рысью унесся к палаткам личного состава – «рожать».

Через четверть часа он вернулся, притащив на буксире долговязого темноволосого парня с ухоженными маленькими усиками на курносом лице.

– Савва Мышкин, Кондратьев сын! – отчеканил «новорожденный», вытягиваясь передо мной во фрунт.

Родом Савва был из города Мышкина Ярославской губернии. С двенадцати лет в Москве. Сначала мальчиком в лавке, потом помощником приказчика. На ответственную должность был выбран Лиходеевым за сметливость, прошлые умения и добрый характер.

Хороший паренек. Мне понравился.

3

Командир батальона Иван Карлович Берг приказал провести в ротах полевые занятия и стрельбы. Как мне потом шепнул подпоручик Литус, младший офицер 9-й роты, обычно комбат так реагировал на какой-либо непорядок по службе. В данном случае катализатором послужило то, что повозка с обедом из офицерской столовой опоздала на полчаса.

Обед привозили прямо в судках к штабу батальона, где собирались все офицеры. Ели за вкопанным в землю большим дощатым столом под парусиновым навесом. Солдаты питались от полевых кухонь, каждая рота отдельно, по месту расквартирования.

Сегодня полковые кашевары припозднились, поэтому начальство решило пресечь расхлябанность, но почему-то именно в наших рядах.

Рассевшись за столом, офицеры принялись за еду, приправляя и без того вкусные блюда приятным разговором.

Я с удовольствием пообщался с уже упомянутым Генрихом Литусом – румяным блондином со светлым пушком на верхней губе, подразумевающим усы. Мы как-то очень быстро познакомились и перешли на «ты».

– Скажи, Генрих, а что Берг подразумевает под «занятиями»?

– Дадут пострелять по мишеням, по две обоймы на ствол. Стрелять надобно поотделенно, без пулеметчиков – они занимаются сами. Потом проверка состояния оружия, снаряжения, обмундирования. – Подпоручик пожал плечами. – Не знаю, Саша, что тебе еще сказать. Может быть, потом батальонный результаты стрельб спросит. И все!

– А если не спросит?

– Не спросит сам – пришлет адъютанта. Он запишет – и тогда совсем все!

– Хм. Понятно…

– Что понятно?

– Понятно, что ничего не понятно! – вздохнул я.

Глаза у Литуса округлились, он покраснел, с трудом проглотил очередной кусок гуляша и захихикал, прикрывая рот рукой. В общем-то обычный для моего времени грустный каламбур вызвал весьма бурную реакцию.

Впрочем, реакцию вполне ожидаемую.

Я очень быстро оказался в полку в записных остряках. Этому способствовало то, что, зная массу шуток и анекдотов из своей прошлой жизни, по неизменной привычке очень часто применял их в качестве присказок или комментариев. А поскольку в большинстве случаев все эти приколы были моим сослуживцам внове, просьбы рассказать какую-либо соответствующую случаю шутку случались довольно часто.

Вот и теперь, заметив смеющегося Генриха, офицеры, до сих пор занятые пересудами о стратегических перспективах текущего 1917 года, обратили на нас свое внимание.

– Так! Что тут у нас! Барон, вы опять о чем-то несерьезном? – шутливо обратился ко мне начальник Литуса, командир 9-й роты штабс-капитан Ильин.

– Что вы, господа! Всего лишь смиренные рассуждения о превратностях судьбы!

– Не поделитесь своими умозаключениями?

– Мы с господином подпоручиком пришли к выводу, что в жизни каждого должна быть хотя бы одна любимая женщина… Главное, чтобы жена о ней не узнала…

После секундной задержки мои сослуживцы взорвались хохотом! Обычно невозмутимый Берг даже промокнул салфеткой уголки глаз, слезившиеся от смеха.

– Нет, ну каков… – восхищенно приговаривал потешавшийся вовсю Ильин.

– Вы, помнится, рассказывали какую-то презабавнейшую историю про британцев? Не напомните ли подробностей? – вмешался батальонный адъютант подпоручик Цветаев.

– Один англичанин спрашивает другого: «Извините, сэр, ваша лошадь курит?» – «Нет! А в чем дело?» – «Тогда, сэр, мне кажется, что у вас горит конюшня».

Сидевшие за столом офицеры вновь захохотали.