Если он такой умный, почему он такой мертвый

Тяжелый танковый гул нарушил идеалистическую картину: он поднимался с грешной земли и приходило понимание, что к нам подступает угроза. - Ну вот, - вздохнула Анастасия. - Это за мной. - Ага, - засмеялся я. - Эдик у нас профессионал, знает свое дело тонко. Даже после пинка. - И повернул ключ зажигания. - Погоняем, Анастасия? - Погоняем. Я люблю игры на свежем воздухе: есть возможность маневра и шанс увернуться от пуль, коль ситуация выходит из-под контроля. И главное: игры не ради душевного удовольствия, а с определенными целями. Во всяком случае, я давно не делаю того, что хочу. И если совершаю сумасбродный, на первый взгляд, поступок, то далеко не случайно. Был ли мой заплыв к нейтральным водам намеренным? А знакомство с прекрасной незнакомкой случайным? Увы, ничего нет случайного под этой серповидной луной, кроме непорочного поцелуя у облаков. И даже наплывающий из-под подошвы горы гул подтверждал, что мои действия верны, как геометрия грека Эврипида. Замаскировавшись под придорожный пыльный валун, наше "пежо" скрывалось в тени скалы, когда мимо на предельной скорости, подвывая мощными моторами, промелькнули три джипа. Сомнений не было, братья Собашниковы любили младшенькую Анастасию, иначе трудно объяснить такое головотяпство: настоящие охотники скопом не бегут на затравленного зверя. Это чревато тяжелыми последствиями для любителей свежатины. С ветерком мы покатили под горку: новенькое крепенькое авто, как космический челнок, парило над дорожным серпантином. Иногда казалось: унесемся к звездной сыпи, да боженька, видно, был занят другими проблемами и душами. Ревом фордовского мотора пугнув гуляющих курортников и первый сон горожан, кабриолет промчался по проспекту Ленина и скоро притормозил у пристани, где покачивалась сонная яхта с дежурными желтками иллюминаторов. - Угоняем "Анастасию", Анастасия? - Угоняем.

По причинам известным на яхте находился лишь один охраняющий собственность фигурант, который от профилактического удара плюхнулся в мазутные волны, и два пьяненьких от ямайского рома матроса. От добрых слов и многозарядного "Стечкина" они мигом протрезвели и с усердием взялись за штурвал и просмоленные канаты. То есть наш романтический план воплотился в жизнь: я и Анастасия решили походить по ночному морю, как курортники по проспекту Ленина. А почему бы и нет: посудина принадлежала моей спутнице, а я при ней. Тем более убегать в Коста-Брава мы пока не снаряжались. Когда яхта под парусами заскользила из коралловой бухты, как голландский корабль-призрак, два матросика махнули за борт после моей убедительной просьбы плыть саженками к берегу и говорить братьям Собашниковым дикие речи о захвате малобатажного судна и его молодой хозяйки. - Вот это класс, - торжествовала Анастасия. - С ума сойти, мы одни на этих досках и под парусами. Братцы меня точно прибьют! - Я тебя научил, что им говорить, - предупреждал. - Помни: ты жертва обстоятельств. - Я тебе нравлюсь? - нелогично интересовалась она. - Очень. - Тогда догоняй! Я развел руками. Вот этого суровый menhanter предусмотреть никак не мог любовных игр со стороны великовозрастного ребенка. Что делать? Делать нечего, надо убаюкать его внимание. И лучший оздоровительный метод: купание на лунной дорожке. О чем и сообщаю, бегая по яхте за милой, как старательный юнга от криков боцмана.

- Ха! - кричит Анастасия с верхней палубы. - Только чур! купаемся голышками как дельфины! Я делаю вид, что занят трудотерапией: стабилизирую паруса и с помощью якоря замедляю движение яхты. Потом слышу: раздается бултыхание молодого тела и слышу восторженный приглашающий вопль: - Ой, я никогда не плавала в луне! А ты?! А я тем более, и прыгаю в холодную янтарную субстанцию. В семейных трусах.

- А вот так нечестно, - возмущается девушка. - Я как русалка, а ты как дед Мороз!.. - и пытается подступиться ко мне, владеющим чудодейственным посохом. Я, конечно, от нее, потом - за ней, она - от меня, ну и так далее. Через четверть часа активных игр русалочка устает и я без проблем укладываю ее смотреть сны. Предварительно, правда, упоив коньяком на французских клопах и горячим чаем на отечественных опилках. - Ты меня совсем не любишь, - капризничала, засыпая. - Я тебе не интересна, как женщина, да? - Ты лучше всех, солнышко, - говорю. - У нас впереди еще сто лет, - вру. Мы еще покупаемся на лунной дорожке. Спи, - требую. - И смотри кино. - Про что кино, милый? Она уснула, не услышав ответа. Она была счастлива в своем воздушном сне. Она не могла и подозревать, что ее душа и тело уже давно препарированы в специальной, скажем так, лаборатории, где я был одним из дорогостоящих сотрудников, для коего не было ничего святого. До рассвета и начала возможных поисков оставалось часа четыре - достаточно времени, чтобы обследовать шлюпку с парусами со всей тщательностью, на которую способен menhanter.