Если небо молчит

Максим пристроил мотоцикл рядом с зеленым «Ниссаном» Лиснянской – его непосредственной начальницы, с печальной ухмылкой отметив про себя, что будь у него крутой внедорожник, искать место для паркинга пришлось бы очень и очень долго.

Он провел карточкой по терминалу на служебном входе без трех минут девять.

Анна Лиснянская – начальник отдела, грубоватая женщина лет сорока пяти, с пышным начесом тонких, пережженных волос и яркой косметикой на круглом лице – вызвала Максима к себе в кабинет.

Неизвестно, каким образом эта дама сделала себе карьеру в конторе программистов, поскольку не имела ни специального, ни какого-либо иного образования, однако в нынешней должности она работала уже почти пять лет. Вполне вероятно, начальство ценило ее за деловую хватку, умение разводить клиентов и поддерживать жесткую дисциплину в «богемном» коллективе, хотя, по мнению многих в этом заведении, ей самое место – у прилавка винного магазина.

– Танкован, – приветствовала она его низким грудным голосом. – Молодец! Мне нравится, как ты работаешь, и ты пока единственный, кто ни разу не опоздал.

– Стараюсь, Анна Ильинична, – улыбнулся Максим. – Смею вас заверить, я очень серьезно отношусь к своей работе, и в моих планах стремительная карьера.

– Стремительная? – прищурилась Лиснянская.

– По заслугам, – уточнил он.

– О заслугах говорить рано, – философски заметила начальница. – Ты здесь еще без году неделя, и я хотела бы узнать о тебе как можно больше. Кто ты, чем живешь, чем дышишь… – Она поправила прическу, переложила с места на место бумаги на столе и наконец глухо закончила: – Сегодня пообедаем вместе. Поговорим о то, о сем…

Максим замялся.

– Что-то не так? – насторожилась Лиснянская.

– Мне лестно ваше предложение, – пробормотал он. – Но сегодня, боюсь, не получится… Понимаете, один человек назначил мне встречу как раз в обеденный перерыв. Это очень важно для меня, поскольку речь пойдет о моих родителях.

– Значит, пообедаем в другой раз, – улыбнулась Анна Ильинична. – Ступай, работай.

В полдень один из сотрудников отдела вывалил на рабочий стол Танкована толстенную папку с бумагами.

– Лиснянская распорядилась, чтобы ты проверил эти документы до конца дня, – пояснил он.

– Начинается… – вздохнул Максим. – Этот обед мне еще икнется.

– Что? – не понял сотрудник.

– Скажи, что я все сделаю, – буркнул он.

В два часа Максим выключил компьютер, захлопнул папку, подхватил шлем и спешно двинулся к выходу. На пороге возникла Лиснянская.

– Опоздаешь с обеда хоть на минуту – будешь уволен, – холодно предупредила она.

– Буду вовремя, Анна Ильинична, – пообещал Максим и добавил шепотом: – А вот завтра, если и опоздаю, то вместе с вами.

На круглом лице начальницы появилась презрительная гримаса, но Лиснянская ничего не ответила. Она проглотила эту фамильярность.

На улице, миновав ворота центрального входа, Максим огляделся по сторонам и в сердцах пнул ногой «Ниссан»:

– Ты у меня скоро по-другому запоешь, сучка, – процедил он, потом оседлал мотоцикл, еще раз сверился с бумажкой и, крутанув ручку газа, вихрем вылетел со двора.

Дом, указанный в адресе, представлял собой П-образную двенадцатиэтажную постройку, выходившую фасадом на проспект Андропова, а подъездной стороной – на маленький скверик с детской площадкой, низкорослым кустарником и дюжиной тополей. Огромная кирпичная арка служила единственным въездом во двор и, соответственно, выездом со двора на улицу, поэтому под ней постоянно собиралась вереница ревущих машин, пытающихся разъехаться в разные стороны. Жилые подъезды с тыльной стороны здания соседствовали со служебными выходами из магазинов и складов. Здесь круглые сутки кипела жизнь: рычали грузовики, гудели легковушки, ругались люди, а в воздухе плавали запахи жареной картошки, протухшего мяса и хлорки.

Максим зарулил в арку, дважды объехал по периметру двор, подыскивая место для парковки, и наконец остановился с тыльной стороны продуктового магазина у самого пандуса, по которому грузчики затаскивали в подсобные помещения ящики с мороженой рыбой.

Второй подъезд. Нехитрый код домофона: «1 3 5».

Возле хлопающей двери лифта, со стальной сеткой и крохотным окошком, Максим замешкался. У него вдруг отчаянно заколотилось сердце. А вдруг это ловушка? Что, если обещанный разговор о родителях – лишь приманка, а на самом деле странный незнакомец в черном костюме попросту устроил ему западню?

Он вдруг отчетливо представил себе стальной взгляд Коржа. «Я отомщу Танковану! Я уничтожу этого подонка!»

В то же время очень много странностей в поведении Свирского. Он не боится выглядеть чокнутым, эпатажным и даже злым, а ведь когда расставляют силки и заманивают в капкан, обычно, наоборот, стараются казаться простыми, убедительными и дружелюбными.