Если можешь - беги

— Кто у нас в четыре меняет рулевого? — спросил у него Кузнецов, уже собираясь уходить к себе в каюту.

— По графику должен Петелин, но он что-то заболел, просил подменить.

— Заболел? Случайно, не от сакэ?

— Да нет, вроде был вечером трезвый. Живот что-то у него… Судовой врач говорит, похоже на дизентерию.

— Ладно, Гурьяныч, ищи замену. А с Петелиным я потом разберусь.

«Придем в Корсаков — спишу на берег, к чертовой матери! — думал Кузнецов, отправляясь в каюту. — Пусть, вон, в подменном экипаже… на стоянке вахты несет. Всего второй рейс, и вдруг — живот… Не хрена тогда в моря ходить, если со здоровьем проблемы?»

В каюте Кузнецов скинул китель и прилег, не раздеваясь, на деревянную кровать, заправленную китайским одеялом с вышитым огненно-красным драконом. Спать не хотелось, но и не спать ведь тоже нельзя! Завтра к обеду судно должно подойти к Корсакову… Можно бы и пораньше, но — зачем спешить? Тише едешь — дальше будешь! Держать узлов двенадцать — и хорошо…

Кузнецов задремал — словно бы в море соскользнул по слипу.

Сквозь забытье ему вдруг почудились какие-то шорохи у двери каюты. Кузнецов тревожно приподнялся на локтях:

— Кто там? Да кто, я спрашиваю?

Мгновенно стало тихо у двери. Послышались мягкие удаляющиеся шаги.

Кузнецов накинул китель и отправился на ходовой мостик. Он знал, что только там можно найти сейчас бодрствующих людей. Остальные давно разошлись по каютам и спят, утомленные вчерашними хлопотами с «тойотами» и «ниссан-патролами».

На штурвале стоял уже не Цыпин, а Кудряшов, которого вахтенный поставил вместо заболевшего Петелина. «Значит, уже больше четырех», — подумал Кузнецов, и глянул на судовой хронометр. Все точно, двадцать минут пятого… «Чиф» был здесь же, в рубке — стоял, вглядываясь в экран радара.

— Туман опускается, Павел Артемьевич, — сказал Павлюк. — Боюсь, к утру придется гудки давать… Может быть, скинем обороты? Не дай бог, врюхаемся куда-нибудь сослепу.

— Куда ты врюхаться собрался, Гурьяныч? Не смеши людей, — пробурчал Кузнецов. — Сейчас у нас на траверзе мыс Крильон должен быть, так? Значит, бери на норд-ост — и до самого Корсакова чистая вода обеспечена, ни мелей тебе, ни блуждающих банок… Дай лучше закурить, а то я свои в каюте оставил.

Капитан взял сигарету, похлопал по карманам кителя. Ага, спички есть.

— А обороты, так и быть, ты сбрось, торопиться нам некуда, — добавил он уже в дверях. — Пока держи десять узлов, а утром — посмотрим.

Кузнецов спустился с ходового мостика и прошел вдоль борта к юту, где обычно курят моряки. Действительно, туман натягивает, черт его подери! Капитан присел на деревянную скамью, чиркнул спичкой, закурил. Не то чтобы он чего-то боялся, но пальцы все равно подрагивали.

Скорее бы до Корсакова дойти! А там — на материк да в родные места под Тамбов. Рыбалка там, конечно, не та что на Сахалине, но… на хрена ему, Кузнецову, эта рыбалка сдалась?! Он и без того столько всякой рыбы в своей жизни повидал, что аж с души воротит.

А нервишки-то — пошаливают… Да и с чего бы им не пошаливать? Нет, когда из рейса возвращаешься — пожалуйста, останавливайте и проверяйте, сколько хотите: контрабанды не везем. Не дураки! Но вот когда на Хоккайдо идешь, тогда — да, любая проверка страшит. Вон, в феврале у фирмы «Блонд» застопорили судно — и восемнадцать тонн креветки, считай, морскому котику под хвост. А это ведь — деньги, да какие еще деньги!

Сигаретный огонек дошел чуть не до фильтра. Кузнецов, не вставая со скамейки, швырнул окурок за борт.

Порыв ветра увел окурок по дуге. Упал у самого борта и рассыпался искрами окурок. Недолет!

Плюнуть бы на это, да пойти спать. Но какой уважающий себя моряк позволит швырять окурки на палубу? Кузнецов поднялся со скамейки, подошел к борту, нагнулся, всматриваясь себе под ноги… Да вот же он, этот «бычок», у самого шпигата лежит, зараза…

Тень мелькнула у капитана за спиной и взмахнула рукой. Кузнецов дернулся и беззвучно завалился на бок.

Тень наклонилась и обшарила карманы кителя. Тихо звякнули ключи…

А еще потом тень приподняла обмякшее тело, перегнула через борт и, подхватив под ноги, сбросила в море.

Шум волн скрал плеск воды за бортом. Мерно работала судовая машина. На ходовом мостике привычно глядели вперед и назад не оглядывались.

Тень неслышно проскользнула вдоль борта и скрылась в недрах судна.

***

Когда сумка с деньгами в очередной раз начала сползать с плеча, Шитов остановился и сбросил ее под ноги.

— Перекурим?

— Кури, я не буду, — сказала жена. — Я устала и хочу есть. И спать. Неужели ты не можешь вспомнить, где живет Горина?

Светлану Горину, корреспондентку местного радио, они разыскивали уже больше часа, но безрезультатно. Не зная номера дома и забыв название улицы, найти Светлану можно было только случайно.

— А я хочу курить, — Шитов достал сигареты. — И хорошо бы еще кружку чая. Покрепче и с сахаром. А где живет Горина — честное слово, не знаю. Забыл. В конце концов, я ведь не обязан помнить, где живут твои подруги!

— Насчет подруги ты ошибаешься. Просто хорошая знакомая, вот и все.

— Ладно, просто знакомая. Пусть даже и хорошая. И что?