Если я умру завтра

Он шумно выдохнул и, опережая её протесты, перелез через ограждение. Оказавшись по ту сторону, совсем рядом с ней, осторожно приземлился, свесил ноги в тяжелых ботинках и вынул из кармана сигареты. Теплый живой огонек заметался в широкой ладони. Сквозь горечь табака она ощутила запах чего-то мясного. Измученный голодовкой желудок жадно заурчал.

— Извини, что помешал.

Эля не ответила. Теперь, когда заветным планам не суждено было сбыться, её одолевали совершенно иные потребности.

— И что, прям нет другого выхода? — поинтересовался он.

— Нет, — коротко ответила девушка.

Он придирчиво оглядел её булыжник:

— Этого мало! Ты хоть и легкая, но на дно не утянет. Только барахтаться будешь. У меня в гараже есть тяжеленная железяка. Все не знал, куда пристроить…

Эля удивленно посмотрела на него. Зажженная сигарета искрила, стремительно уменьшаясь в его руке. В этой полутьме их взгляды встретились.

— Меня Вадим зовут, а тебя?

— Эля, — представилась она.

Он хмыкнул:

— Элеонора что ли?

— Эллина, — поправила девушка.

— Редкое имя, — улыбнулся он и, взглянув на неё, добавил, — И красивое.

Её руки дрожали от холода, пальцы не слушались. И Эля уже не противилась, когда, уложив к себе на колени, он развязал стянутые веревкой щиколотки. Затем, легко перемахнув через ограду, вытащил её вслед за собой.

— Я хочу в туалет, — смущенно призналась она, удерживая на спине его тяжелую, пропахшую сигаретами, куртку.

Он нервничал, ожидая её возвращения. Шевелил ботинками гравий.

— Поехали, пока аккумулятор не сдох!

— Куда?

— Куда скажешь, — он пожал плечами, — ты, где живешь?

Эля задумалась. Взгляд её погрустнел, плечи поникли.

— Ладно, потом разберемся, — махнул он рукой, седлая свой байк.

Эля взобралась на сиденье, оставляя между ними зазор.

— Держись за меня! — он развел локти в стороны.

Она неохотно приблизилась, робко коснулась ладонью плеча. Он взял обе ее руки и потянул на себя, сцепляя их вокруг своей талии. Она прижалась к его широкой спине, не решаясь прервать это вынужденное объятие. Шерстяной свитер, мягкий и теплый, ласкал её щеки, пока управляемый им, мотоцикл летел по пустынному ночному проспекту. Казалось, еще немного, и он взмоет в воздух, обернется железной птицей и рассеется в небе.

«Хоть бы так и случилось», — думала Эля, чувствуя, как тело её покидают последние силы.

Глава 1

Из глубокого сна её выдернул свист закипающего чайника. Она изменила позу и сладко потянулась, впервые за долгое время, открывая глаза в чужой постели. Пыльная рогатая люстра грустно пялилась с потолка, а стены изображали голый бетон. «Стиль «лофт», ни дать ни взять!», — подумала Эля.

Так и не добившись адреса, он привез её к себе домой. А мог бы сдать полиции? Он не спрашивал ни о чем, напоил чаем, накормил приготовленными на скорую руку бутербродами. А ведь мог бы учинить допрос! Он уступил ей свой диван, достал из ящика чистое белье. Хотя мог бы и не утруждаться. «Странный тип», — думала девушка, опасливо выглядывая из спальни.

Отвернувшись спиной к двери, Вадим колдовал над плитой. Спина, к которой она прижималась щекой, на сей раз одетая в футболку, неустанно двигалась. На левом предплечье чернильным пятном темнел рисунок. А волосы, очевидно, влажные после душа, непослушными завитками огибали крепкую шею. Вчера, в темноте, она ничуть не переоценила габариты своего спасителя. Он действительно был выше на добрых десять сантиметров.

Ей тоже захотелось принять душ. Но, отправляясь в последний путь, она не подумала прихватить с собой даже зубную щетку. Он обернулся, ощутив её присутствие. Темные брови взметнулись вверх, на губах заиграла улыбка:

— Доброе утро! Как спалось?

— Спасибо, хорошо, — ответила Эля, пряча в ладони зевок.

— Любишь яичницу? — он отступил на шаг, демонстрируя результаты своих трудов. Эля кивнула.

— А можно мне полотенце? — робко спросила она.

— Там в ванной, — бросил Вадим.

За дверью ванной комнаты, на стиральной машинке, что занимала собой все пространство, она обнаружила не только полотенце, но и зубную щетку. Теплая вода струилась вниз, лаская тело, от которого еще вчера она всерьез пыталась избавиться. Словно извиняясь за этот поступок, Эля тщательно вымылась, соорудила тюрбан из полотенца на голове и посмотрела в зеркало.

Пережитый стресс отпечатался на утонченном лице, темными пятнами улегся под глазами. Искусанные и обветренные, её губы пылали, а припухшие спросонья веки не желали открываться.

На кухонном столе, в ожидании, стояли две тарелки. И Вадим, ловко орудуя деревянной лопаткой, разделил яичницу пополам.

— Я столько не съем, — возразила Эля, присаживаясь на плоский табурет.

Он уселся напротив, и с аппетитом принялся за еду. Эля ковырнула вилкой дымящийся завтрак, ощущая неловкость. Второй по счету прием пищи — это уже перебор!

— Я сейчас обсохну и уйду. Спасибо тебе за все! — произнесла она, не желая злоупотреблять его гостеприимством.

— Куда пойдешь? — уточнил Вадим.