Если бы у меня было много денег

– Оставьте ее в покое, - кося одним глазом на экран, врубился папаша. - Или я вызову милицию, - он положил руку на телефон.

– Спасая честь, а может быть, и жизнь вашей дочери, погиб человек не многим ее старше.

– Никто не спасал, никто не погибал. Газеты надо читать. Там все написано. Уходите.

Что сказать? Про совесть, долг… Я чуть не рассмеялся. Какая тут совесть, когда страх, когда новая квартира и видак с порнухой - вот и вся их совесть!

– Хорошо, я ухожу. Только подумайте вот о чем: в страшную минуту рядом с вашей дочерью оказался человек, заслонивший ее грудью. Но ведь так бывает не всегда. - Это уже было похоже на угрозу, но я не мог остановиться. - А что, если в следующий раз вашу дочь некому будет защитить?

Они промолчали, готовясь к новому отпору, не вдумываясь в мои слова. Но я заметил Ольгин взгляд. И он меня обнадежил.

Я положил на журнальный столик свою карточку. Папаша схватил ее как жабу и выбросил в окно.

Я сел в машину, запустил двигатель и долго сидел, упершись подбородком в руль, а взглядом - в забор, за которым была заброшенная новостройка. Я чувствовал усталость. Не гнев, не обиду, не презрение. Ведь в том, что они совершают подлость, Кручинины не виноваты. Виноваты те, кто заставил их пойти на это. И не только их. Ну что, плюсовать это к счету, который я надеюсь им предъявить? Влепить им по совокупности? Так они уже давно на вышку потянули. Что же еще? А может, там… Не знаю…

Бормотание Крошки Вилли напомнило, что надо ехать. Что толку сидеть?

– Устал? - спросил Прохор. - Вижу. Ложись-ка ты спать. Утро вечера мудренее, забыл? Да, тебе Полковник звонил, сердится. Ждет твоего звонка.

– Хорошо. - Я взял аппарат и поволок его за собой на тахту. Плюхнулся, поставил телефон на живот, набрал номер.

– Леша, - строго выговорил Полковник. - Ты не прав. Поручик волнуется. От тебя нет вестей. Все ли в порядке?

– Нормально. Просто забегался.

– Когда приедешь?

– Завтра.

– Вот и славно. Груня придет, песни играть будет…

Разбудил меня Прохор: одной рукой тряс за плечо, другой протягивал мне трубку. Звонила Женька:

– Тебя какая-то дева разыскивает…

– Кто?

– Не назвалась. Сказала, что позвонит завтра в девять. Будь в конторе.

– А сейчас сколько?

– Два. Ночи.

– Раньше ты не могла позвонить?

– А я только что вспомнила, - безмятежно созналась Женька и положила трубку.

…Я поставил телефон на пол. Уснул. Тут же, как мне показалось, раздался звонок.

– Да, еще вспомнила: клиент твой звонил…

– Полянская? И что?

– Просила позвонить.

– Когда?

– Вчера. - Женька зевнула.

– Дура ты, Женька.

– Ага, - сонно согласилась она. - Рассеянная.

Половина третьего. Яна сняла трубку, будто всю ночь держала на ней руку.

– Ты не можешь сейчас приехать? Мне страшно.

Никогда еще Крошка Вилли не делал таких бросков. Хорошо, что была глубокая ночь и пустой, затаившийся город. Ревел движок, истерически визжала резина на поворотах, разбегались в стороны и спешили сменить огни ошалевшие светофоры.

Я осадил машину у соседнего дома под прикрытием кустарника. На бегу переложил пистолет из кобуры в карман. Маловероятно, конечно, чтобы это была ловушка, но к некоторым неожиданностям нужно быть готовым. Тем более что однажды Яна уже меня предала. Сама она, правда, совершенно иначе оценивала этот шаг.

Машина Яны стояла у подъезда с каким-то недоуменно-обиженным видом. И немудрено - ветрового стекла у нее фактически не было, только крошево осколков на капоте и передних сиденьях. Молотили скорее всего арматурным прутом.

Соблюдая все правила безопасности, я поднялся на этаж, осмотрелся, позвонил. Яна открыла дверь с несвойственной ей осторожностью. Обычно она распахивала ее так, будто за порогом стояло огромное толстое счастье и его надо было побольше впустить, сколько влезет.

Но лицо ее меня успокоило. Ясно, что за ее спиной с пулеметами не стояли. На нем попеременно мелькнули облегчение, радость (даже!) и ехидство. Она всегда быстро брала себя в руки.

– Примчался? По женской ласке соскучился? Изменщик!

– Что случилось?

Яна оглядела лестничную площадку и заперла двери на оба замка.

– Пойдем. - Дверь в прихожую она оставила открытой.

Во всей квартире горел свет. Я давно уже не был здесь, и комнаты показались мне чужими, хотя ничего в них не изменилось.

Яна села в кресло у журнального столика, закурила.

– Сегодня мне позвонили. Я испугалась. А твоя Женька никак не могла тебя разыскать. И я так растерялась, что не доперла позвонить Прохору.

– Кто звонил?

– Не знаю, конечно. Двое. По очереди. Вначале вежливый голос, чуточку с акцентом.

– Какой акцент?

Яна, не понимая, захлопала ресницами.

– Западный, южный, восточный?

– Скорее последний. Предложил, ко взаимному удовлетворению и на взаимовыгодных условиях, совершить сделку. Я его послала. Потом позвонил другой, говорил в основном матом. Но я все поняла.

– Где твой муж?

– Не знаю.

– Я знаю. Хочешь к нему? Скучно не будет. Правда, развлекаться будем мы. С тобой. А он будет смотреть и учиться.

– Все?

– Ты машину свою видела? Твоя очередь - следующая».

– На чем договорились?

– Завтра в двенадцать будут звонить, что бы получить от меня согласие.