Если бы только

Он взял её запястья, прижал к талии и притянул девушку к себе.

Дрожа, она обмякла. Ее словно закружило в водовороте, пронзая насквозь ледяными потоками. Но в его твёрдых объятиях она знала, что не выйдет из-под контроля. Он держал её. Ощущая, как тепло его тела обволакивало изнутри, она вздохнула и прижалась щекой к твердой груди.

— Вэнс? — пробормотал Гален. — Идеи?

— У тебя не было братьев и сестёр, напарник, — ответил Вэнс. — Салли, вспомни. Припоминаешь, что говорила: «Ты не сможешь навредить мне»?

Его голос был высоким. Молодым. Дерзким.

Знакомым.

— Я-я говорила это моему брату.

Ее голос прозвучал тонко и нетвердо. Она никогда не говорила это отцу, лишь думала об этом множество раз.

— Продолжай.

Гален прижимал руки к её спине, удерживая рядом.

Она молчала.

Прикосновение к щеке разбило паралич, сковавший ее тело. Она открыла глаза и увидела Вэнса.

— Ты не хотела, чтобы твой брат думал, что может навредить тебе? — его взгляд был понимающим. — Или заставить тебя плакать?

Она кивнула.

— Он смеялся надо мной, если я плакала.

Его издевательства были хуже, чем случайная боль, каким-то образом они выяснили, что смерть матери заодно разрушила и всю их семью.

— Что он делал, чтобы довести тебя до слёз, милая? — руки Вэнса на её лице были нежными.

— Он толкал меня. Если я стояла на его пути, — прошептала она.

Холодные зимы Айовы. Лёд на тротуаре. Узкая, прочищенная тропинка между домом и сараем. Двое могли бы протиснуться и уместиться, или одного можно просто столкнуть с дороги.

— Он бил тебя? — голос Вэнса прозвучал почти как рычание.

— Не… всерьез. — Не Тейт. Шлепок по спине в школьные годы должен был быть жестом одобрения и поздравления за результаты теста, но в итоге это место продолжало болезненно гореть от удара. — Но… я просто не нравилась Тейту.

— А твой отец? — тихо спросил Вэнс.

Она закрыла глаза, не в силах выносить его проницательный взгляд. Потому что… в редких случаях, когда она слишком много говорила или просила о чём-то, или жаловалась, отец мог отвесить ей шлепок. Потому что он её ненавидел. Ненавидел её.

Она осознала, что дрожит, и оттолкнула Галена.

— Отпусти меня!

— Ш-ш-ш, — сказал Гален. — Мы сейчас остановимся, малышка.

Он отступил на шаг назад и сел на диван, потянув её за собой.

Даже когда он усаживал её к себе на колени, она понимала, насколько он осторожен. И её это не заботило.

— Отпусти меня, — сказала она снова. — Я не хочу…

— Успокойся, зверушка. — Хотя он потёрся подбородком о её макушку, стальной хваткой он крепко удерживал ее за талию. — Больше никаких вопросов. На сегодня ты уже достаточно потрудилась.

Успокоиться? Она не собиралась успокаиваться. Просто не могла. Не хотела вспоминать эти вещи.

Он говорил с Вэнсом тихим голосом, закончив беседу словами: — Я растревожил её. Я немного её подержу. От этого нам обоим станет лучше.

Рука взъерошила её волосы, и Салли каким-то образом узнала прикосновение Вэнса.

— Я скоро вернусь.

Его шаги удалялись. Гален не двигался, его беспокойство просачивалось сквозь холодную оболочку, достигая толщи льда, наполнившую ее изнутри. Мышца за мышцей девушка медленно расслаблялась.

— Так лучше, — пробормотал он. Он прижал её к себе ещё ближе. — Мне жаль, Салли. Не просто столкнуться со случившимся в прошлом. Но, что бы ни произошло, я буду рядом, чтобы обнять тебя после, — он нежно поцеловал её в затылок. — Независимо от того, хочешь ты этого или нет.

Домы. Дьявольские Домы. Как он может быть таким суровым в одну минуту и таким утешающим в следующую? Она вздохнула и обвила рукой его талию. Его сердцебиение под её щекой было таким медленным и размеренным, как музыка в «Царстве теней», и от каждого удара рассеивалось всё больше воспоминаний.

Он потёрся подбородком об её макушку, дразня насыщенным запахом средства после бритья, и Салли вспомнила другой случай, когда была достаточно близко, чтобы ощутить намёк на лаванду — когда она была привязана к столу в «Царстве теней». Он касался её. Пристально смотрел… пока она кончала.

Боже, никогда прежде у неё не было такого оргазма. Никогда она не чувствовала себя такой незащищённой.

От воспоминаний сквозь неё прошла дрожь… и с маленьким толчком она осознала, что до сих пор голая. На его коленях. Девушка провела пальцами по его свежей рубашке… и рельефным мышцам груди. Боже, он напоминал ей чёрного леопарда, которого она видела однажды — гладкого и мощного. Каждый раз, когда Гален двигался, она могла почувствовать перекатывание его мышц под кожей. Она погладила его грудь, почти заворожённая впадиной между грудными мышцами, углублением у основания шеи, тем, как дельтовидные мышцы переходят в каменные бицепсы. Она прижалась теснее.

Его рука сжалась, и она ощутила всю мощь его взгляда. Его молчание, казалось, обретало силу, имея почти осязаемый вес.

— Поцелуй меня, Салли.