Если бы смерть спала

– Ничего подобного. Это острое воспаление сварливости, вот что это такое. – Я расплел руки, чтобы подкрепить свою речь жестикуляцией. – Позвольте, я обрисую вам ситуацию. Мы оказались в тупике в том деле о страховке «Лэм-энд-Маккалоу», и я допускаю, что это немного огорчительно для величайшего из ныне живущих детективов, поэтому вы были в дурном настроении, когда вам позвонили из госдепартамента. Нового посла иностранной державы, с которой наша страна хотела бы заключить важный договор, спросили, нет ли у него каких-либо пожеланий, и он сказал, что есть: посол мечтает поймать американскую ручьевую форель, но это еще не всё – он хочет, чтобы потом эту форель приготовил для него сам Ниро Вульф. Не окажет ли ему мистер Вульф эту любезность? Все уже организовано: посол и ряд других лиц отправляются на неделю в Адирондак, в коттедж с тремя милями частных рыболовных угодий на горной речке. Если для вас неделя – это слишком долго, вы можете приехать на два дня или на один, да хотя бы на несколько часов – только чтобы приготовить форель. – Я вскинул руки. – Дальше. Вы поинтересовались моим мнением. Я ответил, что нам нужно работать над делом «Лэм-энд-Маккалоу». Вы заявили, что нашей стране нужно угодить тому послу и что ваш долг – ответить на призыв. Я сказал: чушь. Уж если вас тянет покашеварить для государства, то стоит вступить в армию и постараться дослужиться до сержанта, заведующего столовой. С другой стороны, я высказал предположение, что случай с компанией «Лэм-энд-Маккалоу» оказался для вас слишком крепким орешком. Прошло несколько дней. Орешек стал еще крепче. В результате сегодня в одиннадцать часов четырнадцать минут мы покинули дом, я одолел триста двадцать восемь миль менее чем за семь часов, и вот мы здесь. Условия тут шикарные, и притом весьма демократичные. Вас пригласили всего лишь в качестве повара, а смотрите, какую комнату вы получили. – Я обвел рукой помещение. – Ни единого неудобства в поле зрения, отдельная ванная. Моя комната чуть меньше, но я всего-навсего помощник повара или, скажем так, кулинарный атташе. Нам сказали, что ужин подадут в шесть тридцать, так как завтра вся компания с утра пораньше отправляется на рыбалку. Сейчас уже шесть тридцать четыре, и вдруг вы велите мне уведомить Брэгэна о том, что будете есть у себя. В каком положении я оказываюсь? Без вас меня за столом не захотят видеть, а когда еще мне выпадет шанс посмотреть, как жует живой посол? Если у вас люмбаго, то не в спине, а в душе. Это называется душевное люмбаго. Лучшим средством от него будет…

– Арчи. Хватит нести ерунду. «Люмбаго» означает конкретное место. Оно происходит от латинского слова «lumbus» – поясница. Душа находится не в пояснице.

– Нет? Докажите это. Я готов согласиться, что ваша душа расположена в другом месте, но я знавал случаи… например, вспомните того парня, я все время забываю его имя, который хотел нанять вас, чтобы вы встретились с четырьмя его бывшими женами и убедили их…

– Заткнись! – Он опустил ладони на ручки кресла.

– Да, сэр.

– Существуют разные степени дискомфорта, и некоторые из них граничат с мучением. Что ж, ладно. – Он принял вертикальное положение, сопровождая процесс гримасами, весьма разнообразными. – Это – люмбаго. И в таком состоянии я должен сидеть за чужим столом с кучей незнакомцев! Ты идешь?

И он направился к двери.

Глава вторая

Неудобство в конце концов обнаружилось, и сводилось оно к тому, что в коттедже не было столовой. А может, и была, но ассортимент оленьих, медвежьих и лосиных голов, перемежаемых то тут, то там рыбинами на досках, превращал ее также и в хранилище трофеев. Бильярдный стол в одном конце делал ее комнатой отдыха; шкафчики с оружием и рыболовными снастями – складом; стулья, пледы и столики с лампами – гостиной; а огромный размер помещения говорил о том, что это сарай.

Еда, подаваемая двумя профессионалами мужского пола в униформе, нареканий не вызывала, но я чуть не сгорел заживо. За большим квадратным столом нас сидело девять человек– с трех сторон по три человека, тогда как четвертая, обращенная к камину, пустовала. Шириной камин был футов двенадцать, и, наверное, с некоторого отдаления было весело и увлекательно наблюдать, как языки пламени лижут восьмифутовые бревна, но я-то сидел не в отдалении, а на ближайшем к огню стуле. Я еще не доел моллюски, когда мне пришлось вывернуть ноги влево, чтобы не вспыхнули брюки, а мою правую щеку уже можно было поливать соусом. Когда подали суп, я вынужден был задвинуть ноги еще левее и в процессе нечаянно задел ботинком щиколотку своего соседа.

– Прошу прощения, – сказал я ему. – Не подскажете, как называется то животное, которое живет в огне?

– Саламандра.

Этот невысокий жилистый человечек обладал сиплым тенором, зачесанными назад черными волосами и широкими мускулистыми плечами, которые были непропорционально велики по сравнению с остальным его телом.

– Что вы тут делаете? – спросил он у меня.