Если бы смерть спала

– Да, сэр. Конечно, в связи с этим возникают кое-какие осложнения: ведь для них я – Ален Грин, а потому никак не могу находиться здесь в качестве Арчи Гудвина, но ведь это так просто уладить. В Арчи Гудвина может превратиться Орри и посидеть за моим столом, я же снова побуду Аленом Грином. Поскольку я был в доме, когда обнаружилось исчезновение револьвера, мое присутствие обязательно. – Я посмотрел на настенные часы. – Через восемь минут подадут ланч. Я должен немедленно позвонить Джареллу.

Я не спеша повернулся в кресле, потратив на это секунд десять, придвинул к себе телефон, снял трубку и стал набирать номер, давая Вульфу время меня остановить. Он этого не сделал. Да и с какой стати ему было меня останавливать, если я припер его к стене своей железной логикой? Он даже не пошевелился, чтобы взять трубку.

В ухе раздалось:

– Офис мистера Джарелла.

Это была не Нора, а какой-то мужчина. Мне показалось, будто я его узнал. Я сказал, что звонит Ален Грин и что мне нужен мистер Джарелл. Через секунду тот был у телефона.

– Я вас слушаю, Грин.

Я понизил голос:

– Нас кто-нибудь подслушивает?

– Нет.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Трубку брал Уимен?

– Да.

– Он с вами в библиотеке?

– Да.

– Тогда говорить буду я, а вы только отвечайте «да» или «нет». Я сейчас нахожусь у мистера Вульфа. Известно ли вам, что пуля, которой убит Ибер, оказалась тридцать восьмого калибра?

– Нет.

– В таком случае довожу это до вашего сведения. Были посетители?

– Да.

– Что-нибудь чрезвычайное?

– Нет.

– Перезвоните мне позже и, если желаете, расскажите подробнее. Я звоню по поручению мистера Вульфа. Теперь, когда нам стало известно, что пуля тридцать восьмого калибра, он считает, что я должен уведомить полицию относительно вашего револьвера. Иначе нам могут пришить дело за сокрытие улик. Он самым решительным образом настроен это сделать, однако может и отложить, но только при одном условии. Условие следующее: сегодня в шесть вечера вы соберете всех в его кабинете, и он будет задавать вам вопросы. Под всеми мистер Вульф подразумевает: вас, вашу жену, Уимена, Сьюзен, Лоис, Нору Кент, Роджера Фута и Корея Брайэма. Я буду присутствовать в качестве Алена Грина, вашего секретаря. За моим столом будет сидеть другой человек, которого представят как Арчи Гудвина.

– Я не понимаю, каким образом…

– Помолчите. Вижу, вам не терпится высказаться, но придется помолчать. Можете сказать им, что мистер Вульф все объяснит сам, что он, кстати, и сделает. Вы говорили кому-нибудь из домаших, что пропал револьвер?

– Нет.

– И не говорите. Вульф объяснит им, что, когда вы узнали о том, что Ибер был застрелен из револьвера тридцать восьмого калибра – теперь это наверняка уже сообщалось по радио и, разумеется, появится в вечерних выпусках газет, – то, естественно, обеспокоились и наняли Вульфа расследовать это дело. Он же настаивает на встрече со всем семейством. Знаю, у вас имеются возражения, но вам придется их проглотить. Если же вам непременно нужно высказаться, отделайтесь от Уимена и Норы и позвоните мне. Если от вас не будет звонка, ждем вас всех в шесть вечера.

– Я вам перезвоню.

– Договорились. Буду рад вас видеть. – Я повесил трубку и повернулся к Вульфу: – Вы слышали всё, кроме его «нет» и «да». Довольны?

– Нет, – буркнул он; по-моему, это у него уже просто-напросто превратилось в рефлекс.

Вульф, как вы знаете, терпеть не может, когда прерывают чью-то трапезу, реагируя на это почти так же болезненно, как если бы прервали его собственную. В этом доме заведено следующее правило: когда мы сидим за столом, на звонки отвечает Фриц из кухни (разумеется, в том случае, когда не происходит ничего из ряда вон выходящего); если же дело оказывается срочным, трубку беру я. Конечно, случись что-нибудь эдакое, Вульф тоже мог бы встать из-за стола. Но я, признаться, не припомню такого экстраординарного случая.

В тот день Фриц кормил нас блюдом, которое Вульф прозвал «ежиным омлетом» и которое на вкус куда приятнее, чем на слух. Зазвонил телефон. Я сказал Фрицу, чтобы он не беспокоился, и сам прошел в кабинет. Звонил Джарелл, у которого, как выяснилось, нашлись и другие аргументы, кроме «да» и «нет». Я позволил клиенту выпустить пар, но вскоре спохватился, что омлет либо остынет, либо высохнет, и твердо заявил, что, если он сегодня в шесть часов не соберет в кабинете Вульфа всех своих домашних, мы поступим так, как посчитаем нужным.

Вернувшись за стол, я обнаружил, что благодаря стараниям Вульфа и Орри омлет не успел ни высохнуть, ни остыть. Мне пришлось довольствоваться крохами.

Только мы принялись за авокадо, взбитое с сахаром, лимонным соком и ликером шартрез, как раздался звонок в дверь. Во время трапез дверь тоже открывает Фриц, но я подумал, что это мог примчаться Джарелл, чтобы продолжить начатый по телефону разговор, поэтому вышел из-за стола и отправился в холл взглянуть через одностороннюю стеклянную панель, кто пожаловал.

Вернувшись в столовую, я доложил Вульфу:

– Один из фигурантов уже здесь. Стенографистка Нора Кент.

Он проглотил авокадо.

– Что за ерунда. Ты ведь назначил им на шесть?