Если бы Гитлер взял Москву

Мы запомним суровую осень,

Скрежет танков и отблеск штыков,

И в сердцах будут жить двадцать восемь

Самых храбрых твоих сынов.

И врагу никогда не добиться,

Чтоб склонилась твоя голова,

Дорогая моя столица, Золотая моя Москва!

(Слова М. Лисянского и С. Агроняна. Музыка И. Дунаевского)

Шла четвертая неделя со дня нападения фашистской Германии на Советский Союз. На всем протяжении советско-германской линии фронта, от Баренцева до Черного моря, Красная Армия вела ожесточенные бои с наступающими войсками фашистского блока. Особенно упорные бои развернулись на Западном фронте, где противник, не считаясь ни с какими потерями, упорно рвался к Москве.

11 июля 1941 года гитлеровские танки ворвались в Витебск, 16 июля пал Смоленск. Три советские армии (16, 19 и 20-я) оказались в кольце окружения между Витебском и Смоленском и, пытаясь вырваться из котла, теряли в боях сотни тысяч бойцов. Среди оказавшихся в окружении был и 14-й гаубично-артиллерийский полк, где командиром шестой батареи второго дивизиона был сын Сталина — старший лейтенант Яков Джугашвили.

15 августа 1941 года его имя оказалось на газетной полосе. Заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант (впоследствии Маршал Советского Союза) А.И. Еременко передал в газету «Красная Звезда» следующее сообщение: «Изумительный пример подлинного героизма показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста, уничтожая врага». В том же номере «Красной Звезды» был опубликован и Указ Верховного Совета СССР о награждении старшего лейтенанта Якова Джугашвили за проявленное им мужество в боях против немецких захватчиков орденом Красного Знамени. Об этом награждении узнала вся страна, за исключением самого Якова: к этому времени он уже почти месяц находился в немецком плену!

Когда возникла угроза окружения, командир 14-й танковой дивизии полковник Васильев тут же отдал приказ батарее Якова Джугашвили отступать самой первой, а самого Якова, невзирая ни на какие его возражения, вывезти на машине в район станции Лиозно, куда стягивались отступавшие войска. Приказ этот, как явствует из сохранившихся документов, был выполнен, однако, когда в ночь на 17 июля оставшиеся в живых бойцы из артиллерийского полка, в котором числилась батарея и Якова Джугашвили, наконец-то выбрались к своим, его самого среди них не оказалось.

Между тем в штабе 20-й армии о судьбе сына Сталина вспомнили только 24 июля, когда из Ставки пришла шифровка следующего содержания: «Жуков приказал немедленно выяснить и доложить в штаб фронта, где находится командир батареи 14-го гаубичного полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович. Маландин».

Хорошо понимая, во что может вылиться бесследное исчезновение сына Сталина, командование фронта тут же отрядило на его поиски группу мотоциклистов. Затем к его поискам присоединился Политотдел 16-й армии, офицеры штаба и особисты. «Принимаются все меры к быстрому розыску товарища Джугашвили», — заверял в своем донесении армейскому комиссару первого ранга Л.З. Мехлису начальник Политуправления Западного фронта бригадный комиссар Румянцев.

Однако все эти старания ни к чему не привели, поскольку Яков Джугашвили в это время уже давно был в плену, куда он попал 16 августа 1941 года под станцией Лиозно, будучи одет в гражданскую одежду, без знаков различия и документов. Узнали его не сразу, поскольку среди военнопленных было немало кавказцев, но потом кто-то из своих же его опознал и сообщил немцам о том, что в их руках находится сын Сталина.

Естественно, что отдел пропаганды Штаба Сухопутных войск германской армии тут же постарался использовать факт пленения сына Сталина в своих интересах: на головы советских солдат посыпались миллионы листовок, целью которых являлось разложение их стойкости и мужества на вполне конкретном примере. Так, на одной из них, например, помещалась фотография Якова Джугашвили в плену и текст следующего содержания: