Если бы Гитлер взял Москву

Услышав это, Геринг вспылил и заявил, что подобные утверждения безосновательны. Рейхсмаршал процитировал еще раз «Директиву № 32», согласился с мнением Редера и высказал убеждение в том, что Мальта совсем не так хорошо укреплена, как это кажется, и что взять ее силами Люфтваффе и даже итальянцев не составит большого труда!

Йодль, который в течение всех этих месяцев демонстрировал свою преданность фюреру тем, что во всем полагался на его заместителя, с мнением Геринга конечно же согласился. Браухич, как обычно, пошел за большинством, таким образом план Редера, по существу, был принят единогласно.

Конкретные планы предусматривали перевод двадцати дополнительных подводных лодок в Средиземном море со стороны Германии; Люфтваффе следовало перебазировать 2-й воздушный флот из России, чтобы поддержать авиацию в Сицилии, на острове Крит и в Киренаике. ОКХ также согласился перевести один танковый корпус с Восточного фронта в Северную Африку уже в конце ноября. Генерал Штудент, командовавший десантом на Крит, должен был отправиться вместе с Герингом и Йодлем в Рим, чтобы обсудить с Муссолини и начальником его Генштаба Каволльеро план вторжения на Мальту. Генерала Паулюса решили послать в Африку с приказом Роммелю ничего пока не предпринимать, чтобы как-нибудь нечаянно не спровоцировать англичан до тех пор, пока Мальта находится у них в руках.

Битва за Средиземное море, осень 1941 г

На этом встреча и закончилась, и весь присутствовавший на ней генералитет отправился гулять в парк и любоваться расставленными там статуями, которые по приказу Геринга были свезены сюда чуть ли не со всей Европы. Помимо статуй, то здесь то там, не уступая им своей омертвелостью, стояли фигуры офицеров охраны из СС, однако на них внимания уже давно никто не обращал. Все были довольны, что им удалось прийти к компромиссу, и это настроило всех на лирический лад.

В итоге недовольным решениями этой встречи остался только лишь один человек, а именно вице-адмирал Карл Дениц — командующий подводными силами Кригсмарине, которого в Каринхале не позвали из-за того, что туда пригласили Редера. Решение перебазировать двадцать подводных лодок из Атлантики в Средиземное море, по его мнению, было в корне неправильным, и, кстати, впоследствии время докажет, что в данном случае он был абсолютно прав!

Пока германский генералитет наслаждался комфортом Каринхале, Эрвин Роммель разглядывал желтые пески Ливийской пустыни из окна своего штабного самолета Фи-156 — «Шторх». Он находился в Африке вот уже девять месяцев, заслужил почетное прозвище «Лис пустыни», вплотную подошел к египетской границе, а главное — сумел отразить мощное наступление английского генерала Уэйвелла в ходе операции «Бэттлэкс». Единственное, чего он пока еще не смог сделать, так это взять Тобрук, осада которого в его глубоком тылу заставляла держать вокруг него значительные силы.

С июня битва в пустыне временно приутихла, поскольку каждая сторона набирала силы: британцы, чтобы в очередной раз попытаться преуспеть там, где потерпел неудачу их «Боевой топор»,[4] тогда как Роммель копил силы, чтобы наконец-то взять Торбук. Пока его войска занимались тем, что закладывали мины от Сиди-Омара до Соллюма, чтобы хотя бы на время отгородиться от англичан.

Впрочем, досаждали немцам не только англичане. Весь август, кажется, был потрачен на борьбу с насекомыми, которые совершенно явным образом взялись «помогать» англичанам. Сначала это были москиты, затем прилетела саранча, потом, откуда ни возьмись, взялись песчаные блохи и какие-то мерзкие кусачие жуки. Причем если блохи предпочитали штабных офицеров, то жуки выбрали своей главной целью почему-то именно его, Роммеля, и сильно досаждали ему, в особенности по ночам.

Далеко не сразу Роммель сообразил, что они поселились в железных трубах его походной кровати и уже оттуда ночами перебираются к нему в постель. Жукам было устроено совершенно восхитительное аутодафэ, когда его кровать вытащили из палатки, облили авиационным бензином и подожгли. «Теперь она стоит ножками в тазах с водой! — написал он в письме своей жене Люси 26 августа. — Так я освободился от жуков и не оставил им ни малейшего шанса вновь поселиться у меня в кровати», — торжествовал он, как будто одержал серьезную победу над англичанами.